Грязь тем временем уже попала в некоторые очень неприятные места.
Она уже не улыбалась, а сияла как солнышко.
— Просто взгляните на то, что сможете разглядеть.
Я взглянул и увидел то, что в свое время разглядел в ней Ник Макиннес. Меня больше занимало, что же такого она разглядела в нем: судя по его досье, он был законченный псих, которому случайно удалось все сделать правильно.
Лодка соскользнула в водяную яму, и у меня в животе все подпрыгнуло — так бывает, когда преодолеваешь порог на горной реке. Келли заглушила мотор, и лодка принялась медленно кружить по основанию впадины, словно по дну огромной чаши. Вокруг нас поднимались десятифутовые стены воды в нарушение всех законов природы и разума. Странность ситуации усугубляло и то, что буксирный трос натянулся под прямым углом вверх и исчез за краем водопада.
Мы перекинули через борт ободранный осиновый шест и опустили его в воду. Дубовый блок потянул его сразу ко дну, но петля, которую я успел накинуть на крепежную утку, не позволила шесту утонуть, лодка лишь слегка закачалась. Я уставился на темную воду, покрытую рябью, под которой скрывался маскон.
— Не думайте, — сказала Келли, — а то не сможете этого сделать.
Я проверил узел спасательного троса на своей лодыжке. Я делал это только ради нее, а она делала это ради мужа, и она была права — лучше мне не задумываться.
— Досчитайте до тридцати и начинайте вытягивать трос как можно быстрее.
Я продел руку сквозь петлю, сдернул ее с утки, высвободив шест, и упал в воду головой вперед, прижимая к груди обод колеса.
Вода оказалась не холоднее, чем я ожидал, но она залилась мне в нос, причинив неимоверный дискомфорт. Слегка выдохнув через рот, я отпустил обод; меня и без того тянул вниз утяжеленный шест.
Уши раздирала дикая боль. Началась паника, мне хотелось вдохнуть полной грудью, но я старался не обращать на это внимания, позволив шесту тянуть меня в темноту.
С каждой секундой вода становилась все холоднее. Я уже не знал, на какую глубину погрузился и не перебросила ли Келли конец троса через борт, послав меня навстречу своему мужу. Тут я ощутил рывок страховочного троса и чуть не выпустил шест, но петля на запястье не позволила.
Секунду я болтался, как мячик: шест тянул меня вниз, трос — подтягивал наверх. Я постарался покрепче вцепиться в шест. Открыл глаза и увидел только зеленоватую тьму. Вода сдавливала мое тело, как гигантский кулак.
В следующую секунду я понял, что пальцам холодно, они буквально отмерзали. Я поднес свободную руку к лицу, но в темноте почти ничего не разглядел. Тогда я дотронулся пальцами до губ — сплошная наледь. Я помнил, что говорилось в отчетах, но все же… вода замерзает сверху, а не снизу.
Тут шест запрыгал у меня в руке. Он больше не тянул меня вниз, а медленно начал всплывать. Куда подевалась тяжесть? Грудь сдавили страх и кислородное голодание. Вода стала гораздо холоднее. Что там, черт возьми, делает Келли? Я попытался развернуться, но шест помешал, и я начал запутываться в веревке.
Щиколотка с обмотанным вокруг нее тросом резко дернулась.
Келли.
Слава богу!
Я держал шест, пока она тащила веревку откуда-то сверху, где было голубое небо. Я последовал за зовом сердца к яркому свету.
Когда я перевалился через борт лодки, Келли укутала меня в два одеяла, но я все равно дрожал в мохнатом коконе. У меня пока не было сил добраться до берега.
Келли внимательно рассмотрела осиновый шест.
— Похоже, он треснул.
Я покачал головой. Теперь, когда паника отступила, мне было легче сообразить, что могло случиться с шестом.
— Никакого давления не было — я бы почувствовал. Келли указала на сломанный конец. По его виду можно было предположить, что шест треснул. Неужели я сделал это собственной рукой под давлением быстро расширяющегося льда? Келли пришла к тому же выводу почти одновременно со мной.
— Холод, — сказала она почему-то с довольным видом. — Осина треснула под воздействием холода.
— Что такого прекрасного в холоде? — Я чуть не умер от холода. Голова пьяно кружилась после погружения, я замерзал под нежарким солнцем Канадских Скалистых гор.
— Очень медленная энтропийная прогрессия — вот что такого прекрасного в холоде. — Она ослепительно улыбнулась.
«Очень медленная энтропийная прогрессия». Прежде она ничего подобного не произносила.
Следующей зимой, в один из тихих вечеров, когда мы проводили время перед камином в сторожке, раздались выстрелы. Мы испуганно переглянулись, потом вскочили, натянули зимние парки и теплые штаны и кинулись к нашему снегоходу.
Меньше чем в миле от сторожки мы нашли в снегу тело сержанта Перри. Его лыжи торчали из сугроба под странным углом, брызги крови нарушили белизну ландшафта.
Келли сдавленно всхлипнула и наклонилась, чтобы закрыть ему глаза. Я едва сдержался, чтобы не обнять ее и утешить, поэтому принялся оглядывать лес, не появятся ли где признаки живого. Ничего.
Я позвонил в Мэриленд. Смысла искать укрытие не было — если стрелок не ушел, мы все равно оставались у него на мушке.
— А это не мог быть несчастный случай на охоте? — прозвучал в трубке голос Мардж, заглушаемый помехами.
— Какая охота? — Исламисты, китайцы, «зеленые» — я мог бы придумать сотню более правдоподобных объяснений, чем несчастный случай на охоте. — Мардж, здесь такое оцепление, что никто не прорвется сюда охотиться. Тебе придется провести расследование.
Келли опустилась на колени рядом с телом, по ее лицу текли слезы. Мы не очень хорошо знали сержанта, но он был одним из тех немногих людей, с кем мы контактировали последние четыре с лишним года.
В трубке послышалось, как Мардж вздохнула.
— Ты прав, это дело нужно расследовать. Я займусь им, Брюс.
— Благодарю.
Прилетел вертолет АНБ, забрал тело Перри и отвез туда, откуда он был родом. Мы с Келли смотрели вслед улетавшему вертолету, и, к моему удивлению, она обняла меня одной рукой за пояс.
Тут меня посетило странное желание умереть прямо на месте, стоя в снегу рядом с Келли Макиннес, второй половинкой нашей пары.
Впадина определенно менялась. За лето, после таинственной гибели сержанта Перри, — АНБ так и не сумело раскрыть это преступление, — впадина заметно расширилась и обмельчала. Даже наши неточные измерения указывали на значительное повышение температуры. Однако уровень радиации оставался стабильным, здесь дозиметры и мой счетчик Гейгера не противоречили друг другу.
Я предложил еще раз вызвать разведывательный самолет из агентства, но Келли и слушать не захотела.
