— Надо выключить «уши», — решил Виктор. — Зря расходуется энергия аккумуляторов.
Он спрыгнул с камня, сделал несколько шагов вперед и замер. Тени были живые! Они грациозно изгибались в ритме нежных звуков, рождавшихся под пальцами юного кубинца, на мгновение замирали и вновь продолжали свой медленный, жуткий танец.
— Змеи! Это змеи, Карлос!
— Змеи? — мелодия оборвалась, и тени тут же замерли. — Что это — змей?
— Змеи… Ну, понимаешь… — Виктор замялся, не зная, как объяснить незнакомое слово юноше. Как на грех, и английское выражение вылетело из головы. Внимательно глядя под ноги, он отступил к костру. — Это… это…
— Виборас![4] — внезапно догадался Карлос. Он подбросил в костер охапку сушняка, и разом ожившее пламя ярко осветило все вокруг. Жирные черные плети нехотя отползли в тень. — Виборас! — повторил он. — Вернее, серпьентос[5]. Как ты назвал их?
— Змеи, — Виктор был не в силах оторвать взгляда от зловещих гадин. — Надо разбудить Галочку, — спохватился он.
— Зме-и, — по своей привычке повторил Карлос. — Зме-и… Пусть спит сеньорита Галя. Они уходят.
Виктор с сомнением оглянулся.
— Хорошо. Пусть спит.
Выхватив из костра пучок горящих сучьев, Виктор тщательно осмотрел стоянку.
— Надо перенести костер сюда.
— Да-да.
Они устроились на новом месте, в нескольких шагах от спящей. Правда, отсюда не было видно бухты, но сейчас это их тревожило мало: на берегу неплохие сторожа!
Костер освещал широкий круг. Змей не было больше заметно, и это на время успокоило Виктора. Пусть спит сеньорита Галя!
Внезапно Карлос схватил его за плечо.
— Слышишь?
Да, он слышал, отчетливо слышал какие-то неясные шорохи, какое-то клацание, сопение… Что-то происходит там, за дюной, отделяющей их от пляжа.
— Что это?
— Не знаю, — признался Карлос. Он был смущен, очень смущен. Ведь это его остров! — Не знаю. У нас, на Кубе, почти нет змей.
— Да, — кивнул Виктор. — Я читал.
Карлос приподнялся, взглянул через костер, затем осторожно взобрался на дюну.
— Они… кушают, — вернувшись, сообщил он.
— Кушают? — несмотря на серьезность положения, Виктор не мог удержаться от улыбки. Змеи кушают!
— Я не так сказал?
— Все правильно, Карлос. Просто, несколько необычное словосочетание.
— Они кушают яйца.
— Яйца черепах?
— Да, — Карлос задумался. — Видимо, на остров случайно попало несколько… серпьентос. Они размножились. Наверно, так?
— Наверно, так.
Но оба думали в это время о другом.
— Скажи-ка, Карлос, кто он, этот твой пейзано, что за человек?
— Рамос Кандидо? Сын нашего бывшего терратениентас. Как это сказать? Хозяин земли… У вас, по-моему, нет слова.
— Слово-то у нас есть. По-русски это помещик.
— Он остался с нами. Не помещик, нет. Сын, Рамос. Не удрал. Учится в Гаване.
— Учится?
— В Национальном университете. Он изучает… пескадос. Рыба.
— Ихтиолог… Ну, а что делает здесь?
— Он объяснил так: ловит марлина. Нужен хороший экземпляр для музея.
— Ловит марлина? Меч-рыбу? Понятно…
Они прислушались к долетающим из-за дюны звукам.
— «Акула» тоже их слышит, — задумчиво говорит Виктор.
— Интересно пойти с ней в море, — вздыхает Карлос.
— В следующий раз мы обязательно заберем тебя.
— Нельзя, — Карлос погладил лежащий на коленях автомат. Банджо висело сейчас у него за спиной. — Нет, нельзя.
На рассвете просыпается Галя. При виде встревоженных лиц товарищей шутливое замечание замирает на губах.
— Порядок? — неуверенно спрашивает она Карлоса.
— Нет, — отрицательно качает головой юноша. — Порядок — нет.
Втроем они поднимаются на дюну, усаживаются на прохладном отсыревшем за ночь песке. В слабом свете занимающегося дня Галя замечает странные сероватые водоросли, видимо, выброшенные на берег ночью. Хотя нет, они слишком далеко разбросаны от линии прибоя, покрыли собой чуть ли не весь пляж! А потом, что это за непонятные темные кочки. Что произошло здесь?
— Змеи, — кратко отвечает Виктор.
— Змеи?! — Галя с недоумением смотрит на товарищей. — Но откуда они?
Виктор пожимает плечами.
— Здесь не должно быть змей! — продолжает горячиться Галя. — И потом, вчера ведь мы не встретили ни одной…
Вскочив на ноги, она сбегает с дюны.
— Осторожно, Галка!
Но Галя только нетерпеливо отмахивается. Биолог она или не биолог? Кто же разберется здесь лучше нее? Конечно, это не змеи. Всем известно, на Кубе они не водятся. Очевидно, какие-то обитатели морских глубин, выброшенные на берег, и…
Внезапно она замирает возле того, что приняла было за кочку. Перед нею черепаха! Великолепный экземпляр зеленой черепахи, бездыханной, окоченевшей, уткнувшейся оскаленною мордочкой в песок, с беспомощно растопыренными ластами. Однако с этими «водорослями» надо быть поосторожнее…
— Нет, нет, не подходите, — бросает она через плечо, услышав за спиной торопливые шаги. — Можете только помешать.
Она делает еще несколько шагов. Толстые, жирно блестящие жгуты медленно шевелятся. Из ближнего клубка навстречу с шипением поднимается плоская змеиная головка. Рубиновые крохотные глазки злобно сверкают.
— Гремучая, — говорит Галя, испуганно отступая.
— Кротало?! — шепчет Карлос. — Укусит — смерть!
— Они сейчас слегка оцепенели от утренней прохлады. Оживут с первыми лучами солнца.
Виктор подходит с решительным видом.
— Попытаемся забраться на катер.
— Нельзя, — останавливает его Галя. — Об этом сейчас нечего и думать.
Она осторожно продвигается на шаг, и сразу же несколько гадин с яростным шипом взвиваются ей навстречу.
— Видишь? Они не так уж спокойны. И разбросаны по всему берегу.
— Но что-то надо делать. Ты сама сказала — с первыми лучами солнца…
— Уже, — говорит Карлос. — Смотрите!
Над серо-зеленой, гладью моря появляется малиновый и совсем неяркий в туманной дымке кусочек солнца. Он на глазах растет, набухает, вытягивается в какое-то странное приплюснутое яйцо, тусклое и никак не похожее на великолепное дневное светило.
— Они забьются по своим норам, — говорит Виктор, но в голосе его нет уверенности. — Вчера-то днем мы ни одной не встретили?..
Мерзкие клубки между тем шевелятся все быстрее и быстрее. Они расплетаются на гибкие, длинные, пока еще вялые плети; хитиновые «погремушки» на хвостах издают негромкий характерный треск.
