- Отец! - шепнул Хельц.
Однако старик молчал. Он покоился, задрав клочковатую бороду, и поверх его скрещенных запястий опять сидел таракан.
Тогда Хельц поднялся и секунду смотрел на обрисованное простынями длинное тело.
Бровь у него заломилась.
- Эй, кто-нибудь!.. - лающим голосом крикнул он. И, посторонившись, чтоб пропустить кряжистого мужчину, который - рванулся, вышел не спеша на крыльцо, где опять во все стороны брызнули от него испуганные старухи.
Ему было муторно.
Он, не торопясь, закурил, а потом глянул в померкшее небо - из густеющего тумана начал падать на зелень травы пушистый искрящийся снег...
3. ЛЕТО. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Восторг был полный. Верка сперва онемела, а потом, наверное, через полминуты, придя в себя, распечатала и повертела низкий хрустальный флакончик, посмотрела на свет, отодвинула, чтоб оценить, и, наконец, прикоснувшись стеклянной лопаточкой к безымянному пальцу, осторожно понюхала, закатывая при этом глаза.
- Божественный запах, - сказала она. - Лидка, ты просто прелесть. Не забыла о старой приятельнице, привезла. Слушай, а зачем здесь вот эта вот пипочка?
Белым длинным мизинцем, который производил впечатление свежевымытого, она тыкала в крошечный синий бутончик, по-видимому, из фарфора. Крышечка на бутончике была такая, что непонятно, как и открыть.
- Ну, черти, выдумали!
Лида снисходительно объяснила, что вот эта вот пипочка - для сочетания ароматов. Например, если хочешь, чтоб был одновременно и персиковый аромат и вишневый, то из этой вот пипочки фиксируешь между ними границу, и тогда оба базовых тембра уже не смешиваются. То есть, можно создать любое количество комбинаций и одновременно - со сложным букетом, построив, например, восходящую гамму. Как тебе больше нравится. Смотри по инструкции.
В предложении об инструкции содержалась изрядная доля яда. Английского Верка не разбирала, и в другой ситуации, вероятно, не поленилась бы напомнить об этом, - непременно добавив, что русского-то языка толком не знаем, а ничтоже сумняшеся хватаемся за иностранные. Называется это образованщиной. Однако, сегодня выступать на эту тему она не стала, а, упрятав подарки и пододвинув к себе вазу с пирожными, отхлебнула индийского чая и заблестела глазами:
- Давай, рассказывай!..
Между прочим, и тон у неё был вполне дружелюбный: без иронии, без тени какого-либо превосходства. Верка даже её ни разу не перебила. А когда Лида устала от почти часового рассказа, когда все было обрисовано и вывалены первые впечатления, то оставила недоеденное пирожное на розетке и сказала чуть ли не с некоторым почтением:
- Ты, наверное, каждый месяц будешь туда мотаться...
Зрачки у неё сконцентрировались. Чувствовалось, что она прикидывает открывающиеся возможности. Однако, Лида эти её прикидки немедленно поломала, объяснив, что съездила она, разумеется, плодотворно - привезла договоры и некоторые перспективные наработки, непосредственное начальство, кажется, ею довольно - что ни в коем разе не значит, что будто бы теперь так и будет: и желающих побывать за границей в этой фирме хватает, и не только она специализируется на субликвидных расчетах. А к тому же умные люди рассказывали, что проветриться за бугром только на свежачок интересно, ну, быть может, - второй вояж или третий. А когда начнешь мотаться туда-сюда, то оказывается, что это вовсе не удовольствие: пертурбации с визами, смена часовых поясов, быт там хоть и удобный, а все-таки не по-нашему. И так далее и тому подобное. Вымоталась она за эту неделю ужасно. Будто месяц пахала, никакой энергии не хватает. Вон в последний вечер у неё была намечена встреча, но когда человек не пришел, то она просто-напросто облегченно вздохнула. Потому что не надо было уже ни с кем разговаривать. В общем, ладно, тут ещё следует поразмыслить.
Как она и рассчитывала, Верка тут же почуяла, что про человека упомянуто было не просто так, и с присущим упорством вытянула из неё подробности. История с Блоссопом её, видимо, потрясла, Верка ахала, всплескивала наманикюренными руками, чуть не вляпалась в вазу с пирожными, успев подхватить, и очень долго рассматривала визитку, которую Лида достала. И понюхала её, и потерла, только что не попробовала на вкус.
- Неужели действительно граф? - завистливо сказала она. - Слушай, Лидка, а он тебе голову не морочит? Написать-то все можно, бумага стерпит. Слушай, а почему она у него - черного цвета?
Лида с видом знатока объяснила:
- Вероятно, для элеганта. Серебро на таком фоне, видишь, как выделяется. Между прочим, он мне ещё и адрес оставил. Что-то загородное, надо будет как-нибудь съездить.
Верку точно прихлопнуло:
- Везет же некоторым... Ты мне тоже там какого-нибудь деятеля подбери, граф - не граф, но чтобы денег было побольше. - И добавила со свойственной ей проницательностью. - Н-да, а выглядишь ты и в самом деле неважно...
Лида поспешно откусила пирожное. Она вовсе не имела желания развивать эту тему. По утрам она видела в зеркале свое бледное, осунувшееся лицо, на котором во впадинах проступала нехорошая зелень. Далее, после мытья и растирания кремом, кожа приобретала нормальный оттенок, но о том, что выглядывало из утренней мути, забыть было нельзя. Чувствовала она себя плоховато, мучила иногда тошнота, или вдруг накатывали такие приступы слабости, что весь мир начинал вращаться, точно на карусели. Она боялась упасть. Главное же, что внутри у неё неожиданно появился плотненький сгусток холода - словно ледяная картофелина - и, как Лиде казалось, этот сгусток все время увеличивался в размерах. Образовывался он как будто из тканей тела, и чем дальше, тем больше переплавлял их в тягучий мороз. Лида явственно ощущала в себе противную зябкость. И сейчас, разжевывая без охоты вялый эклер, она чисто непроизвольно передернула от озноба плечами. Что, конечно, не укрылось от внимания Верки. Мерзнешь? Мерзну. Ты, мать, того, не гриппуешь?.. Следовало бы, наверное, давно обратиться к врачу вероятно, пройти обследование, выяснить, в чем тут дело. Но ведь это, знаете ли, не прежние времена. Раньше, года четыре назад, и поболеть было приятно. Отдохнешь себе дома, книги какие-нибудь почитаешь. Все равно, что дополнительный отпуск. Теперь, знаете ли, не так. Теперь только намекни, что у тебя нелады со здоровьем, и моргнуть не успеешь, как тут же окажешься без работы. В лучшем случае дадут выходное пособие - никакой профсоюз не поможет.
- Простыла, наверное, - беззаботно сказала она.
Но отбиться от Веркиного напора было непросто. Та немедленно, меряя температуру, пощупала лоб, озабоченно констатировала: Вроде, горячий, оттянула Лидины веки, что-то там проверяя. И, по всей вероятности, увиденное ей не понравилось, потому что она сказала:
