- То-то же, - усмехнулся Юрков. - Сейчас принесу ваши вещи.
- Зачем? Я сам.
- Нет, уж позвольте. Устроить вас - моя обязанность.
Опережая Смолина, он скользнул за дверь. Пожав плечами, Смолин остался в кресле.
Его охватило молчание дома. Оно стояло в нем, как вода. Ни звука, ни колебания, полная, как в зачарованном замке, неподвижность.
Не совсем, впрочем. Косые лучи солнца высвечивали пылинки, и можно было заметить, что стены притягивают к себе этот светлый порхающий рой. Дом давал о себе знать, он был спереди, сзади, он всюду присутствовал как незримый, бесстрастный, угодливый слуга. У Смолина напряглись мышцы плеч, затылка. Только сейчас до его чувств дошло, что он находится не просто в стенах, а внутри организма, который дышит, присматривает, живет своей скрытой жизнью.
Резко вскочив, Смолин подошел к окну. Вдали сахарно белели зубцы гор. На лугу тени берез кое-где уже сомкнулись с тенями леса, но золотисто-зеленые прогалы света еще преобладали. Мир был спокоен, тих и привычен. Напряжение отпустило Смолина. Он обернулся. Ничто не подсматривало, не следило, не дышало в затылок, комнаты были как комнаты просторные, уютные. "Консерватор ты консерватор, - корил себя Смолин. - И вправду консерватор. Ну жили в пещерах, в небоскребах, пора перебираться в эмбриодом. Вопрос привычки - только".
Вблизи ощущался запах материала, смутный и терпкий, какой иногда накатывает на лесной поляне. Смолин погладил стену. На ощупь материал напоминал дерево, гладкую сосновую доску. Пальцы ощутили прохладу, но это не был холодок камня, пластобетона; так холодить могла бы кора ольхи в укромной тени полудня.
Ощущение хотелось продлить, но все прерывал какой-то невнятный шум за притворенной дверью прихожей.
- Вам помочь? - крикнул Смолин.
- Пустяки, - донеслось оттуда. - Один крошечный момент...
Глухо бухнул удар.
- Юрков!
- Сейчас, сейчас... Не беспокойтесь...
Смолин кинулся в прихожую и замер оцепенев. Взъерошенный Юрков, зло бормоча что-то, возился перед закрытой наружной дверью. Нигде не было и следа вещей, которые он вызвался принести.
- Что с вами?!
- Ничего, ничего, абсолютно ничего, так, маленький непорядочек... Я мигом...
Пряча взгляд, Юрков навалился плечом на дверь, но та не шевельнулась.
- Она заперта! - изумился Смолин.
- Вот еще, - пробормотал Юрков. - Вовсе она не заперта, кто же теперь ставит запоры... заело, вот что! Давайте вместе - разом...
Не веря себе, Смолин кинулся на помощь. От дружного толчка дверь слегка прогнулась.
- Ага! Еще немножко...
- Юрков! - Смолин в ужасе схватил его за руку. - Смотрите.
- Что?
- Стена срастается с дверью!
- Вы с ума сошли...
- Зазор оплывает! Глядите!
Багровое от усилий лицо Юркова побелело.
- Ну-ка, быстро, с разбега! Раз, два...
От таранного удара дверь снова прогнулась.
- Поддается!
Ничего подобного. Казалось, они налетают на скалу.
- Послушайте! - задыхаясь, сказал Смолин. - Что это значит? Мне это не нравится.
- Мне тоже, - осевшим голосом ответил Юрков. - Этого просто не может быть... Не может!
- Но ведь факт! Как мы теперь отсюда выйдем?
Юрков затравленно огляделся.
- Попробуем еще раз.
- Это ничего не даст, мы пытались.
- А, черт! Может быть, она утоньшится. Нас не убудет еще от одной попытки.
- Хорошо, хорошо...
Они отступили в дальний конец прихожей и ринулись. У Смолина от удара потемнело в глазах.
- Славное занятие, - прошипел он, морщась от боли. - Слушайте, вы, часом, не перепутали зародыш? Может быть, это блиндаж, тюрьма для каких-нибудь там любителей старины?
- Смейтесь, смейтесь, - угрюмо, потирая плечо, сказал Юрков. Невероятно, но дом нас, похоже, замуровал.
- Так вызовите техпомощь!
Юрков исподлобья взглянул на Смолина.
- Техпомощи не будет.
- Это еще почему?
- Наши видеофоны остались снаружи. В реалете, если вы помните.
Машинально Смолин тронул запястье, где всегда, сколько он помнил, был браслет, необходимый и привычный как воздух.
Пусто!
Юрков уныло развел руками.
- Но это же ни с чем не сообразно! - вскипел Смолин. - Это, это... Куда вы?!
Но Юркова уже не было в прихожей. Вбежав в комнату, он лихорадочно сформировал табурет и что есть силы грохнул им по окну.
Табурет смялся.
- Так я и думал, что оно успеет утолщиться. - Юрков отшвырнул табурет и заметался по комнате. - Ну что вы молчите?! Ругайте, проклинайте, я ничего не могу понять! Дверь... и никакого выхода.
Смолин растерянно молчал.
- Хорошо, - яростно проговорил Юрков. - Хватит крысиных наскоков. Будем логичны...
Он снова заметался по комнате.
- Успокойтесь, - мягко сказал Смолин. - Что тут такого? Люди испокон века теряли ключ от квартиры. Помню, в одной старой книге была смешная история о голом человеке, который ненароком захлопнул за собой дверь... Меня - нет, а вас наверняка хватятся не сегодня, так завтра.
- Скажите лучше - через месяц! И надо же так совпасть! Сегодня ночью я собирался вылететь к жене на Марс, и все знают, что меня долго не будет.
- Но ваш отчет...
- Предварительный никому не нужен, а окончательный... Вы собирались уединиться на месяц, не так ли?
Смолин тихо рассмеялся.
- Вы находите наше положение столь забавным? - проворчал Юрков.
- Отчасти - да. Извините... Я забыл, что для вас это не просто приключение. Впрочем, вашей вины тут нет.
- Дело не в этом. - Юрков с треском опустился в кресло. - Я понятия не имею, что произошло с домом, и это меня больше всего тревожит, Что он задумал?
- Задумал?! Вы же сказали, что он не...
- Он разумен не более, чем береза, не придирайтесь к слову. И все-таки он повел себя самостоятельно. Нарушена программа, чего быть не может!
- Гм... - Смолин тоже уселся. Оранжевый луч заходящего солнца пересек его колени. - Я, конечно, не эмбриотехник, но на досуге люблю возиться с цветами. Программа, самостоятельность, она же свобода воли... Тут надо разобраться не торопясь.
- А ничего другого нам просто не остается, - желчно ответил Юрков. - Не вижу выхода, хотя он должен, обязан быть, и позор нам, если мы его не найдем!
Он стукнул кулаком по подлокотнику.
- Да, глупо, - согласился Смолин. - Просто нелепо! Вы говорите нарушена программа. Какая? Все, что делает растение, оно делает ради самосохранения. Себя, потомства, вида... Собственно, так поступает любое существо. Эта программа, насколько я понял, присуща и дому.
- Разумеется! Но основная его программа - сохранение обитателей. Нас то есть. И она нарушена.
- Так ли? Поступок дома - ведь то, что он сделал, можно назвать поступком? - по-моему, не противоречит ни той, ни другой программе.
Юрков отчаянно замотал головой.
