Может быть, может быть...
Ни Георгий Кузнецов, ни Игорь Халымбаджа, ни даже такой знаток советской фантастики, как Виталий Бугров, так и не докопались до настоящей биографии В.Эффа...
2
Прислушиваясь к ропоту Алайского рынка, задыхаясь от горячего зеленого чая, мы называли вслух имена, причастные к истории советской фантастики. М.Горький, А.Белый, В.Брюсов, В.Ян, Л.Леонов, А.Толстой, Г.Шторм, А.Платонов, М.Булгаков, А.Чаянов, С.Буданцев, В.Маяковский, В.Шкловский, Е.Замятин, Всеволод Иванов, Н.Асеев, С.Бобров, А.Луначарский, М.Шагинян, В.Итин, И.Эренбург, Е.Зозуля, В.Каверин, Б.Лавренев, В.Катаев, Л.Никулин... Легче, пожалуй, перечислить тех, кто не отдал дани фантастике. А еще ведь неплохо поработали в ней такие крупные ученые, как академик В.А.Обручев, этнограф В.Г.Богораз-Тан, геолог П.Л.Драверт, энтомолог Н.Н.Плавильщиков, героические летчики Г.Байдуков и М.Водопьянов... Что уж говорить о Константине Эдуардовиче Циолковском, если даже Александра Михайловна Коллонтай, не последний партийный деятель нашего государства, опубликовала в 192о году в журнале "Юный пролетарий Урала" фантастический рассказ под названием "Скоро". Ветераны Октябрьской и Мировой революций, встретившись через полвека, с удовольствием, но и с грустью, вспоминали дни революционных боев, принесших, наконец, счастье человечеству...
Фантастика - это мир, в котором нам хотелось бы жить, в котором мы никогда жить не будем, и в котором, как это ни странно, мы живем всегда, постоянно.
В маленькой чайхане под безумным азиатским небом мы вспомнили профессионалов - Александра и Сергея Беляевых, Григория Адамова, Александра Грина, Лазаря Лагина, Якова Окунева, Михаила Гирели, Виктора Гончарова, Александра Абрамова, Владимира Орловского, Валерия Язвицкого... Мы с уважением вспомнили каждого... Чтобы их всех представить, нам понадобится триста листов, помрачнел Гацунаев... Разве мы обязаны представлять всех? - возразил я. - Разве мы не договорились, что в Антологию войдут только те, кто действительно оставил след в фанастике? Одно дело, скажем, Александр Беляев или Алексей Толстой, другое Александра Михайловна Коллонтай...
- Остановись, - сказал Гацунаев. - Ты все запутаешь.
Он был прав.
Не знаю ни одного критика, который бы вовремя разобрался в том или ином явлении.
Что, например, сообщала Литературная Энциклопедия, выходившая в 30-е годы в СССР, о писателях, чьи произведения уже тогда, без всякого сомнения, украсили бы любую Антологию?
О Михаиле Булгакове: "...Не сумел ни оценить гибели старого, ни понять строительства нового. Его частые идейные переоценки не стали поэтому источником большого художественного творчества".
О Сергее Буданцеве: "...Вопрос о подчинении подсознательного организующей воле далеко не всегда решается писателем в классовом пролетарском духе".
Об Евгении Замятине: "...Творчество Замятина приобретает с развитием нашего социалистического строительства все более и более остро выраженную контрреволюционную направленность".
Об Александре Грине (всегда одно и то же): "...Талантливый эпигон".
Об Андрее Платонове: "...Обнаружил ряд идеологических срывов в своих произведениях".
О Сергее Григорьеве: "...Не справляется с современными социальными заданиями".
Об Якове Окуневе: "...Создал ряд идейно расплывчатых произведений на случайные темы".
Цитировать можно еще, и еще, но зачем? Ведь само понятие фантастика в той же Литературной Энциклопедии толковалось достаточно недвусмысленно: "...Изображение неправдоподобных явлений, введение вымышленных образов, не совпадающих с действительностью, ясно ощущаемое нарушение художником естественных форм, причинных связей, закономерностей природы".
Неправдоподобных... Вымышленных... Не совпадающих...
И хотя в заключение статьи, написанной Б.Михайловским, говорилось, что все же "...в рамках литературы социалистического реализма можно мыслить материалистическую фантастику, фантастику как художественную форму с реалистическим содержанием", на деле вся советская критика, как правило, встречала появление любых фантастических вещей враждебно. Ведь речь, черт возьми, шла о создании Нового человека.
Ольга Форш в знаменитом романе "Сумасшедший корабль" так рассказывала о поэте, задумавшемся о будущем. "В грядущих колхозах он предполагал внедрить поэтхозы, где творческий дар - величина вот-вот математически на учете - приспособлена будет для движения тракторов, причем творцам предоставлена будет наивысшая радость петь, как "певец" Шиллера, только о чем запоется и только потому, что им невозможно не петь. Выгода отсюда будет двойная: для индустрии сила отойдет максимально, а так как благодаря счетчику-обличителю эту творческую силу подделать уже нельзя, то само собой будут выбиты из позиций и "псевдописатель" и "кум-критик". Один настоящий творец, он же двигатель трактора, взят будет на полное хозснабжение. Те же писатели, от работы которых не воспоследствует передача сил и трактора от их словес не пойдут, как профессионально себя не нашедшие, кооптированы будут в отдел ассенизации города".
- Что такое непорзач?
- Непорочное зачатие.
- Звучит тревожно.
- А вы чего хотели? Это вам не костяшками домино греметь.
Деятели партии внимательно приглядывались к творцам. Обиды на творцов были разнообразны. На XVI съезде А.Микоян страшно обижался: "Ведь это позорный факт, что под покровом Коммунистической академии могла выйти книжка о колхозном движении, в которой говорится о колхозах при аракчеевшине, Иване Грозном и т.д." Речь шла о популяризаторской книжке некоего Бровкина, певца, по-видимому, весьма увлеченного.
А вот обида Л.Кагановича:
"В "Правде" была помещена рецензия о семи книгах философа-мракобеса Лосева. Но последняя книга этого реакционера и черносотенца под названием "Диалектика мифа", разрешенная к печатанию Главлитом, является самой откровенной пропагандой наглейшего нашего классового врага... Приведу лишь несколько небольших цитат из этого контрреволюционного и мракобесовского произведения: "Католичество, которое хотело спасти живой и реальный мир, имело полное логическое право сжечь Джордано Бруно...", "Сжигать людей на кострах красивее, чем расстреливать, так же как готика красивее и конкретнее новейших казарм, колокольный звон - автомобильных воплей и платонизм - материализма...", "Коммунистам нельзя любить искусство. Раз искусство, значит - гений. Раз гений, значит - неравенство. Раз неравенство, значит - эксплоатация...", "Иной раз вы с пафосом долбите: "Социализм возможен в одной стране", не чувствуете ли вы в это время, что кто-то или что-то на очень высокой ноте пищит у вас на душе: не-ет!"... И это выпускается в Советской стране. О чем это говорит? Это говорит о том, что у нас все еще недостаточно бдительности... Это выпущено самим автором, но ведь вопрос заключается в том, что у нас, в Советской стране, в стране пролетарской диктатуры, на частном авторе должна быть узда пролетарской диктатуры..."
