— Значит, Юлий?
— Четвертый, — мгновенно подтвердил за его спиной кардинал Ибарра.
Отель «Беллатрикс». Защитница
Высоко над земной атмосферой, вращаясь по плавному эллипсоиду орбиты, медленно и грузно, а на самом деле с колоссальной скоростью, двигался огромный тусклый шар блестящего зеленоватого металла — отель «Беллатрикс». В своем полете он был не один — окружал его самый разный космический сор: отжившие свое спутники, остатки кораблей, обломки допотопных ракет. Отелю мусор этот не мешал. Он принадлежал к числу самых дорогих в мире отелей, и его клиентами были люди, у которых, кроме тугого кошелька, имелся еще и намек на оригинальность — качество довольно редкое среди вышеупомянутого сорта людей. Эта псевдооригинальность не позволяла клиентам «Беллатрикса» жить в земных отелях, будь они даже расположены в карстовых пещерах Сибири. Земная орбита — вот и все, на что была способна фантазия этих людей.
Дымчатое стекло иллюминатора предохраняло глаза клиентов от острого отраженного света, исходящего от блистающих граней соседей «Беллатрикса»,
— металлических обломков, с такой же степенностью плывущих рядом. Внутри отель был донельзя комфортабелен, пышная отделка, дорогая мебель, старинные гобелены на стенах как бы покрывали недостаток новейших технических достижений: отель был построен давно и не покидал орбиты целых полвека.
Сейчас в «Беллатриксе» отдыхал Гастон Нерва — после трудов праведных и нездорового климата Нептуна. Его номер не был верхом роскоши: золотистая плитка пола, одна стена — сплошной зеленовато-коричневый иллюминатор, на остальных — гобелены: гибель Лаокоона, взятие Трои, — очень мило. Особенно нравилась Нерве гибель Лаокоона: «Ишь, как змеи-то его, а?» Мягкий свет круглых плафонов — зеленоватый. Визор — отключен. Большой бар, предмет отдохновения господина Нервы. Глубокое кожаное кресло — под старину. И никаких модных нововведений, как, например, фантомы — колеблющиеся в воздухе прозрачные прекрасные фигуры, навевающие сон.
Один день походил на другой. Нерва знал, что дело движется по намеченному плану, что он пока не нужен, поэтому со спокойной душой методично опустошал одну за другой бутылки, стоящие в баре. Иных удовольствий Нерва не знал. В последнее время ему нравились коктейли. Сегодня с утра его бокал переменил уже несколько составов, отличающихся как вкусом, так и ароматом, и Нерва пребывал в благодушно-хмельном настроении, развалившись в глубоком кожаном кресле. Вялый ход его мыслей прервал стук в дверь. Стук был громкий.
— Ага! — сказал Нерва, медленно переключаясь на мысли о том, что вот, стюарды какие стали нерасторопные, нужда в выпивке, а они где-то ходят и ходят, и новых бутылей не несут, а выпивке в нужде, то есть нужда в выпивке, и вообще, просто чтоб навестили — поговорить, а то уже сколько сидишь здесь, даже поговорить не с кем, уж все такие занятые, хотя визор-то отключен, сам и отключил, как поговоришь и с кем, главное, сиди, отдыхай, пей, что еще делать-то… Стук повторился. Громкий стук. Гм! Нерва нашарил под ручкой кресла кнопку и нажал. Дверь отворилась. Только на пороге стоял не ожидаемый стюард, а темноволосая женщина в строгом сером костюме, с бледным красивым лицом без малейших следов косметики.
Зрение у Нервы было неплохое, но хмельной туман застил его взор. «К примеру, зачем здесь эта женщина? — вновь заструились его мысли при виде неожиданной визитерши. — Одна из девочек? Клиентка?..» Прежде чем Нерва успел открыть рот, женщина переступила порог и затворила за собой дверь.
— Если не ошибаюсь, Гастон Нерва, адвокат? — спросила она приятным, но твердым голосом. Пока Нерва туговато-медленно соображал, что бы это значило, всеподмечающий взгляд женщины скользнул по комнате, по отключенному визору, коснулся столика с тремя бутылками, перешел на бокал в руке Нервы и, наконец, поднялся к его лицу — глаза женщины оказались голубыми и холодными. От ее взгляда с Нервы мигом слетело благодушное настроение. Он тут же узнал женщину.
— Что ж, я и так вижу, — произнесла женщина. — Меня зовут Кора Адрианеску, я из Комитета по защите прав неграждан Федерации. Впрочем, я думаю, что мне нет нужды представляться.
Выражение лица Нервы не изменилось, но внутри он весь подобрался.
— Я не понимаю… — пролепетал он, в то же время пытаясь отыскать выход из создавшегося положения. Он знал и Комитет, и эту женщину, Кору, слывшую самым неутомимым и твердым правозащитником, когда дело касалось неземлян. Ее вмешательство означало, что Комитет что-то вызнал, и их делу грозит огласка, даже хуже, суд и, может быть, кара. Комитет был очень влиятельной организацией, имевшей своего представителя в Сенате, и легко мог свести на нет всю их тщательно разработанную стратегию… О, Нерва знал Кору Адрианеску! А она знала его.
— Не прикидывайтесь, — жестко сказала она, садясь на стул возле столика. Покосилась на бутыли. — Ни за что не поверю, что вот от этого вы пришли в такое состояние.
— Отдыхаю, — сказал Нерва. — Расслабляюсь, знаете ли…
Она смерила его взглядом.
— Вы наверняка рассчитывали, что Комитет не узнает про вашу гнусную аферу. Ну так вот знайте: разведка у нас не хуже, чем в Государственном Ведомстве. Выкладывайте.
У Нервы не было больше необходимости скрываться под маской пьяного простака. Он холодно взглянул на Кору и выпрямился.
— Вы блефуете, госпожа Адрианеску, — сказал он. — Надеюсь, вы знаете, что такое блеф и как страдает тот, кто блефует по-глупому?
Кора натянуто рассмеялась.
— Это вы зря. — Немного подумала. — Хорошо, начну я. Имена: Виллим Оксеншерна, Готье Бюффон. На Нептуне, где были вы, — Навроцкий, Атуччи, де Фортиньяр и этот зверь, Потный Соуза. В Стокгольме — Клингер.
Нерва с внутренним волнением отметил, что она не назвала кардинала Ибарру. Дела были не так уж плохи.
— Кроме них, — продолжала Кора, — у вас нет ни одного союзника. Против вас — Сенат во главе с Прокурором, Комитет и общественное мнение. Мы так раздуем это дело в газетах, что ваш замысел лопнет, не успев воплотиться в жизнь.
— Да. Я вижу. Конец. Все. Все пропало. Зачем я согласился участвовать в этом? Я же знал. Знал ведь. Господи!
Кора побледнела.
— Вы — сволочь, Нерва, — прошептала она вдруг проникновенно. — Не ломайте комедию.
— Нехорошо обзываться.
— Вас не проймешь, да? Поймите, это ваш проигрыш. Неземляне нужны Земле. Что было бы с человечеством, если бы не они? Мы пожрали бы самих себя, мы завалили бы мир отходами заводов, мы уничтожили бы собственную планету. А они заставили Сенат перенести заводы на далекие спутники, где сейчас злобствуют рудничные магнаты, выудили нас из кровавой бездны гражданских войн, а сейчас продолжают спасать Землю от экологического кризиса, бывшие свалки преображая в леса и цветущие луга. Они искренне желают, чтобы наша планета, один из немногих нетронутых уголков во Вселенной, дикий прекрасный сад, стараниями ее детищ не превратилась в грязный отстойник! О какой необходимости голосит партия Оксеншерны, насаждая среди людей ложь и ксенофобию? Земля — землянам, правительство продалось нелюдям, планета захвачена врагом, и уже строятся лагеря для ее населения, — вот их лозунги. А в последнее время сюда еще хитро подмешиваются призывы к религиозным распрям, мол, они стремятся уничтожить нашу веру! А они реставрируют церкви и памятники старины, восстанавливают города! К чему же тогда ваш реваншизм? К чему? Но знать вы должны одно: на Земле есть просвещенные люди, кому дорога помощь братских разумных цивилизаций. И люди эти победят, какие бы усилия ни прикладывались, чтобы достичь обратного.
