— Вам, небось, все здесь в диковинку. Живем, конечно, еще не по-городскому. Пока только строимся. Но ничего, народ у нас напористый, особенно комсомольцы… Вы Ольгу нашу видели? — неожиданно спросила она.
— Нет, а кто это?
— Секретарь нашей комсомольской организации. Вы поговорите с ней, она все как есть вам доложит про колхозные дела. Сегодня воскресенье, значит Ольга дома, занимается. Как выйдете отсюда, повернете налево, потом направо. Ну, а там прямо в ее хату и упретесь. Ее хата заметная.
— Спасибо. Мы обязательно к ней зайдем. А скажите, Стеша, почему ваша деревня называется Девичья поляна?
— Не хочу зря говорить, но старики рассказывают, что издавна наша деревня славилась красавицами. Со всей округи женихи сюда приезжали свататься. Отсюда и название повелось…
— А сейчас? — улыбнулся Вадим. — Может быть, стоит переименовать деревню?
— Хотите сказать, что девчат у нас нет хороших? Поживете — увидите. Как выйдут на улицу, одна другой лучше! Вот только многие ребята у нас в город подались, — с сожалением сказала она, — так соседи насмешки строят над нашей деревней. Теперь-то вы, — говорят, — уже настоящая «Девичья поляна»…
— Бабкин Тимофей, — с подчеркнутой солидностью произнес Бабкин, выходя из сарая и протягивая Стеше руку. Московский техник уже успел одеться в свой полувоенный костюм, туго затянуть ремень гимнастерки и до ослепительного блеска начистить сапоги.
Девушка одобрительно взглянула на москвича и тоже протянула ему руку.
Тщетно искал Бабкин подходящую фразу, чтобы поддержать разговор. О чем Вадим беседовал с этой девушкой? Снова вспомнился трактор, пустая кабина… крутой поворот…
— Я не знаю, — негромким баском, наконец, проговорил Бабкин, интересовался ли этим мой товарищ, но мне хотелось бы спросить… — Он пристально посмотрел Стеше в глаза. — Неизвестно ли вам что-нибудь относительно опытов, которые производят недалеко от вашей деревни?
— Нет, про такое дело я не слыхала, — ответила девушка с простоватой улыбкой. — Ученых у нас не было с той поры, как построили ветростанцию. Вот только вы и приехали… Заговорилась я с вами, — всплеснула руками девушка. Мать наказывала скорее завтракать звать… Идемте, а то все простынет.
Стеша по-детски подпрыгнула на одной ноге и, встряхнув рыжеватыми косичками, взбежала на крыльцо.
Вдруг она остановилась, заметив непорядок. Белая мохнатая наседка злобно клевала и не подпускала к себе своих же коричневых и черных цыплят.
— Я тебе покажу, негодная! — закричала Стеша, грозя курице хворостиной. Американка какая выискалась!
Наседка обиженно закудахтала и спряталась под крыльцо. Стеша в сердцах топнула босой ногой и бросила хворостину.
— Мы ждем! — крикнула она уже из-за двери.
— Что? Досталось? — со смехом спросил Вадим у злой курицы, выглядывавшей из-под крыльца. Затем, вспомнив о вопросе Бабкина, обратился к нему: — Ты думаешь, что вчерашняя история связана с какими-то опытами?
— Определенно.
— Меня тоже многое удивляет. Шла девушка — и вдруг нет ее. Распалась на атомы… — проговорил Багрецов, ероша шевелюру. — Но какие же тут, к дьяволу, эксперименты?..
— Постой, — перебил его Тимофей и схватил товарища за рукав. — Значит, неподалеку там все-таки был человек?
Моментально представил себе Бабкин подземную лабораторию с мощными генераторами, мраморными пультами управления, огромную камеру, где стоят тракторы и другие машины, готовые выйти на поверхность земли. Вот они, лязгая гусеницами, ползут по длинному коридору. Поднимается замаскированный люк, и машины расползаются по полям. Только один человек у пульта управляет этой ожившей стальной колонной. Может быть, та самая девушка, о которой говорит Димка? Но зачем все это? Кому нужна подземная лаборатория? Кому нужны сельскохозяйственные машины без людей? Об этом мог бы фантазировать Вадим, но Бабкин, как всегда, был очень далек от этого.
— Бред какой-то! — громко произнес он и, встряхнув головой, решительно зашагал к крыльцу.
Багрецов удивленно взглянул на него, затем, видимо, согласившись с этим определением, махнул рукой и повернулся к рукомойнику.
ГЛАВА 3
«ПОЗНАКОМЬТЕСЬ — ОЛЬГА ШУЛЬГИНА!»
А нам
еще много дел
и маленьких,
и средних,
и больших.
В. Маяковский
Багрецов шел по улице, заросшей травой. Сняв шляпу, — он отгонял ею назойливых мух. Они увязались за ним от самого дома, где Вадим временно остановился с товарищем.
Вадим чувствовал, что из окон смотрят на него девушки.
Между толстыми колючими листьями столетника или почти прозрачными, бледными стеблями «Ваньки-мокрого» на мгновение нет-нет, да и блеснут смеющиеся девичьи глаза.
Твердой, размеренной походкой шел Вадим. В этом он хотел подражать Бабкину. Трудно научиться шагать медленно. Это совсем не в характере Багрецова.
Может быть, при первом официальном визите к секретарю комсомольской организации не следовало бы казаться франтом, но городской гость не сумел отказать себе в удовольствии вылить на голову чуть ли не треть пузырька одеколона.
Встретившаяся ему босоногая девочка в ярко-красном платьице поздоровалась с ним и тут же, смешно сморщив носик, чихнула. «Наверное, от моего одеколона», — подумал Вадим, сожалея о том, что сделал. Вечно он выдумает какую-нибудь глупость!..
В конце улицы отстраивались новые дома. «Проезд закрыт», — прочитал Багрецов на фанерной дощечке. Повсюду возвышались груды белого и красного кирпича, лежали струганые или еще не ободранные от коры бревна.
Вадим свернул в узкий переулок и в изумлении остановился.
Как будто бы на массовом кроссе, рядами и друг за другом скользили велосипеды.
Пришлось прижаться к плетню.
Блестели спицы на солнце, сверкали голубоватым хромом и никелем причудливо изогнутые рули.
Первым ехал седой бородач. У него на багажнике привязана плетеная ажурная корзинка. В ней были видны красноглазые кролики.
Бородача со смехом догоняла маленькая девчушка в желтом коротком платьице; она еле доставала до педалей и поэтому переваливалась с боку на бок, как утенок. А дальше ехали девушки-модницы. Шелковые платья, цветные косынки. Щегольские туфельки закреплены на багажниках. (В туфлях на высоких каблуках неудобно вертеть педали, лучше — в тапочках.)
Москвич вскоре убедился, что никакого соревнования сегодня не было. Обычное уличное движение в Девичьей поляне. Проезд по Комсомольской закрыт приходится трястись переулками.
