- Это не я!
Это был не он. В тоннель забросили другую бедолагу, с помощью совсем другого тоннеля, который вел через расщелины пространства и времени и выбросил бегущего испуганного человека в красную землю Турне. Каким образом замена произошла почти без потери времени? Огонь запала продвинулся не более чем на десять футов, пока Спингарн со страхом и любопытством наблюдал, как глаза сканера в свою очередь следили за ним. Это был тот же самый запал, тот же тоннель; и та же самая атмосфера, насыщенная запахом мочи и сажей, огонь, грязь, зловоние и ужас царили вокруг. Тот же самый уставший гигант со своим грозным мечом, протянутым к незащищенному телу отчаявшегося сапера.
Прежде чем Спингарн начал действовать, он пришел еще к одному выводу. Капсула, которой он сейчас управлял, была небольшим аномальным узлом в пространстве-времени. "Тайм-аут" обозначал именно это. Время вне времени. Небольшой трюк с его собственным временем. И прежде всего ему необходимо доказать, что он сам может выполнить такой же трюк. В те мгновения, когда он глядел на сканеры, в его разум нашли дорогу новые воспоминания полууслышанные фразы, тонкие дискуссии, в которых он не принимал участия, запасы информации, которую ему не приходилось использовать раньше, целые разделы инструкций, которые он никогда не исследовал. Внезапно потребовалась информация, которую он хранил годами в своем другом существовании. И Спингарн понял, где находится и для чего нужна капсула.
Если ему удастся доказать, что он умеет управлять Игрой, то он сможет выйти из нее. Не раньше.
Ему надо управлять будущим нового рядового Спингарна.
А в случае неудачи?
Это он тоже знал.
Искрящееся пламя миновало напряженную фигуру, которая была так похожа на него. Пламя осветило испуганного человека - широкие, сильные плечи, длинные руки, короткое туловище, белые форменные штаны, ставшие красными от грязи и, возможно, от крови его погибших товарищей. И при свете этого примитивного орудия разрушения Спингарн мог видеть тревожное оливковое лицо гиганта. Оба они вовлечены в противоборство и полны взаимной ненависти, оба страшно боялись горящего запала. Спингарн мог видеть в их обведенных сажей глазах, что они знали об опасности, - новый рядовой Спингарн не утратил своих знаний, когда в основание его черепа была введена миниатюрная кассета памяти.
Спингарн включил приборы.
Сейчас сканеры стали его глазами. Они сообщали ему все, что происходило в Сцене, все, что могло случиться, все, что случилось до этого момента, и все мысли, действия, побуждения, чувства и надежды двух актеров. При желании Спингарн мог также прикоснуться к датчику и включить более широкий обзор - развернуть перед собой, как пульсирующую карту, всю сцену осады Турне с десятками тысяч актеров, с генералами, ворами, шлюхами и мертвецами. Он мог также скрупулезно наблюдать за одним человеком например, за сержантом Хоком, который смотрит из-за повозки с зерном или из-за укрепления, находясь в полной безопасности, с трубкой во рту и все еще горящим фитилем в руке. Этим фитилем он поджег запал. Довольный и ожидающий Хок, который закричит "Ура!", когда несколько сотен врагов будут подброшены на тридцать футов в воздух вместе со своими кирками и лопатами, мушкетами и гранатами, давно позеленевшими мертвецами и, вполне вероятно, человеком, который занял место Спингарна.
Он мог видеть все. Но ни он и никто другой не могли отменить того, что сделал сержант. Запал горел, планета, на которой была воссоздана осада Турне, повернулась вокруг оси на долю оборота, Хок медленно улыбнулся, гигант под землей увидел запал - и изменить все это не могли ни создатели Сцен, ни Спингарн.
Что он мог сделать?
Сколько у него времени?
У него осталось достаточно знаний рядового Спингарна. Он мог совершать элементарные арифметические действия. Толстый шнур горел медленнее в сыром воздухе тоннеля, чем снаружи. Конечно, ненамного. Для шнура такого типа примерно три секунды на ярд плюс-минус одна-две секунды на слишком плотно набитый порох или на полное сгорание яри-медянки. Любому из испуганных людей хватит времени, чтобы втоптать горящий запал в плотную, вонючую красную грязь.
Забудут ли они вражду, чтобы спастись?
И разве это имело значение!
- Лепя не касается, - сказал себе Спингарн, зная, что он пытается обмануть себя.
- Это их дело, - добавил он, вполне уверенный в обратном.
Нет. Тайм-аут означал, что ты вышел из Игры, но тебе надо гарантировать, что тот, кто занял твое место, в каком-то смысле продолжил существование. Все это пронеслось в голове Спингарна, когда он позволил своим грязным пальцам приблизиться к приборам. Еще больше мысленных цепочек заполнило его мозг, когда две сенсорные подушечки выскользнули, как серые слизняки, и коснулись ладоней. Он умел пользоваться сенсорными кнопками. В той, прошлой жизни он умел пользоваться симуляторами общих переживаний, которые впускали тебя в самые потаенные думы актеров Игры. Сейчас он знал, что чувствовал человек в доспехах; с объятым паникой разумом нового Спингарна он уже был полностью знаком. Сейчас надо внести небольшое исправление в Игру. Иначе действие будет продолжаться по предопределенному пути - так, как придумал какой-то режиссер Игры: шнур будет бешено рассыпать искры, бочонки взорвутся, француз и рядовой Спингарн погибнут ужасной смертью. Тайм-аут давал шанс выйти из непрерывной цепи событий в пределах Сцены.
Тайм-аут.
Ты говоришь "Стоп!" - и в промежутке между событиями появляется капсула; она незримо присутствует, как огромное и невидимое уравнение над Игрой. И когда тебя мягко поднимают в капсулу, кто-то занимает твое место.
Новый Спингарн - внешне похожий на тебя и, возможно, объятый той же самой ненасытностью, которая привела тебя в одну из Первобытных Сцен, - кем бы он ни был, появлялся в сложных ситуациях и вставал на твое место. Но и ему необходимо крикнуть: "Я хочу выйти!".
Спингарн наблюдал за своим двойником.
Огонь прошел мимо него, как ужасное насекомое, - зловещий блеск в зловонном, сыром, дымном тоннеле.
Никто не кричит: "Я хочу выйти!", пока находиться в Игре не становится невыносимо. Ты произнесешь эти слова - если сможешь вспомнить формулу только в том случае, когда нет другого выхода. Сейчас Спингарн вспомнил, что видел такое же задумчивое, пристальное выражение на лицах мужчин и женщин всякий раз, когда обстоятельства становились невыносимыми. Их терзали обрывки воспоминаний, задавленных новой личностью, они отчаянно пытались найти выход из безнадежно опасной Игры.
Возможно, прошла доля секунды, пока он собирал всплывшие в памяти данные.
