Владимир Подольский - Стажировка у троянцев

- Не журись, Володя! Поверь моему опыту, космонавт должен уметь делать всё. Рано или поздно от этого умения будет зависеть твоя жизнь и жизнь твоего экипажа или пассажиров. А. что до того, что некоторые виды работ довольно плохо пахнут, так это только в фантастических книжках грязную работу делают умные роботы. Нет пока ещё таких ловких роботов, и будут ли – неизвестно. На самом деле, самый универсальный инструмент – это человек. И ещё долго будет так. Согласен?

- Да, согласен, Геннадий Михайлович, просто я устал немного, – ответил я, выключив сушилку и выплывая из кабинки.

- Так отдыхай! Мы с тобой, что нужно было, сделали, – Главмех кинул мне полотенце. –  Завтра тебе выходной день, сходи тренажёры покрути, пока зал пустой. А стартуем, и вовсе, полегче будет!

Полегче не стало…  Впрочем, тренажёрный зал я тогда всё-таки посетил, не педали крутить, конечно, а помахать саблей. Мою, подаренную папой в честь поступления в Академию, я оставил дома. Но в зале оказался неплохой выбор тренировочного холодного оружия. Я с самого детства увлекаюсь, сказалось папино влияние. Он был в своё время даже каким-то там чемпионом, но соревнования бросил, поскольку они мешали учёбе. Зато своих сыновей сумел увлечь этим, в общем, то не очень современным видом спорта. Зато дающим фехтовальщику силу, ловкость и глазомер. Сашка, конечно, был мне не противник: больно мал и лёгок, но с отцом приходилось повозиться. И, когда я изредка брал над ним верх, это была настоящая победа, без дураков!

Конечно, бой в невесомости совсем не похож на бой на Земле. Любой замах рукой, а тем более, саблей, закручивает лишённое  опоры тело в обратном направлении. Похожий, нежелательный эффект вызывает и контакт сабли с оружием противника. Всё это было мне уже знакомо: как-никак курсант Звёздной Академии, с невесомостью на «ты» и всё такое…. Да и сабли в тренажёрном зале были лёгкие, наверно титановые. С моей казацкой не сравнить.

Я порезвился, разогреваясь, потом взял ещё в левую руку гантель. Мне пришло в голову, что реакцию тела можно частично компенсировать взмахами свободной руки. Попытался поработать над этой техникой, и после нескольких нечаянных головоломных пируэтов у меня стало немного получаться. Увлёкшись тренировкой, я не заметил прихода ещё одного любителя спорта. В зале раздались негромкие хлопки, я синхронно взмахнул саблей и гантелей и развёл их в стороны, останавливая вращение в нужной позиции. У входного люка завис неизвестный мне персонаж средних лет в видавшем виды тренировочном костюме. Хлопал в ладоши он.

- Привет! Неплохо! – мужчина благожелательно улыбнулся. – С гантелей, сам догадался?

- Здравствуйте…. Сам…

В последующем разговоре выяснилось, что зовут незнакомца Михаил, и, что он сотрудник московского института планетологии. Учёный, короче. Прибыл на «Ландау» сегодня, а вообще, это его девятый рейс. Приверженец катаны и шпаги. Разложил вещи в каюте и отправился потренироваться, а тут, вот, нежданный партнёр!

Мы взяли по бамбуковому мечу, причём, Михаил посоветовал мне заменить гантель на более тяжёлую, и пошли на сближение. Жаль, что у этого боя не было свидетелей, а камеру мы включить не догадались. Я бы эту запись с удовольствием послал папе, да и Степаниде. Мы скакали от пола до потолка, подобно бешеным орангутангам, отталкиваясь от этих поверхностей, когда ногами-руками, а порой и прочими частями тела. Слетались, обменивались парой ударов, нас закручивала реакция. Или сами закручивались, уходя от удара противника. Но останавливали вращение и снова устремлялись навстречу друг другу. Миша и вправду был хорош: получив примерно одинаковое число уколов и ударов, мы согласились на ничью и отправились в душ. Обменялись номерами коммуникаторов и договорились о последующих совместных тренировках. Жаль, что их больше так и не случилось.

В течение следующих суток подтянулись остальные пассажиры и отгулявшие отпуска члены экипажа. Коридор «Ландау» наполнился жизнерадостными людьми, а мне прибавилось работы, а точнее изменился её профиль: посыпались заявки на ремонт сантехники. Правда, теперь я был не один: под моим формальным руководством оказалось два бывалых матроса, умеющих моментально найти решение там, где я с час только бы думал, как подступиться к проблеме. И часто получалось, что был «подай-принеси» у своих, якобы, подчинённых. Я не обижался: учиться не зазорно ни у кого. Мало-помалу утряслись и сантехнические проблемы и тут мы, наконец, стартовали.

Теперь я ходил на вахту в штурманскую рубку и снова сидел в третьем ложементе, позади пилотов. Рабочее место было оборудовано точно так же, как и штурманское, достаточно было вставить в опознаватель свою пилотскую карточку, и…. Но случая пока не представилось.

Перед стартом, среди учёной братии разнёсся слух, что мы пойдём к своей цели через тоннель Макарова: в недавно обнаруженный земной портал, затем в коллектор Солнечной системы, а из него через юпитерианский портал, соответственно к Юпитеру. А оттуда уже к «Троянцам». Для этого судно оборудовано «открывашкой». Я загорелся, было, энтузиазмом, мог, ведь, оказаться первым на курсе, кто побывал там. Но быстро выяснилось, что «Ландау», хоть и не так велик, как «Менделеев», но в земной тоннель ему заходить пока рискованно. Не отработана процедура, то, сё…. В общем, пошли обычным маршрутом.

Многие дилетанты считают, что с появлением псевдоразумных компьютеров ценность работы штурманов космофлота сведена к нулю. Дескать, комп рассчитает любой маршрут, а ты сиди «Enter» нажимай. Это вовсе не так. Дело в том, что комп может выдать сотни вариантов маршрута, даже с учётом самой большой в Космосе ценности – не  считая жизни людей, конечно – ресурса глюонного реактора. Только, сплошь и рядом эти варианты оказываются неудобными. То слишком большие ускорения, то, наоборот – большое время полёта по инерции, а значит, в состоянии невесомости. Обе альтернативы сказываются не лучшим образом на самочувствии и здоровье обычных людей. Функция пилота и состоит в поиске оптимального маршрута.

Мне тоже предложили поучаствовать: выдали распечатку «дерева траекторий» и командир предложил отметить три лучшие по моему мнению. Я разволновался и провозился почти час. В итоге удостоился похвалы Оганесяна: две из трёх совпали с выбранными им и старшим помощником. И ещё он меня поругал, за то, что долго возился, и что если ждать меня, то за это время судно улетело бы так далеко, что всё снова пришлось бы пересчитывать. Насчёт третьей траектории они долго спорили, но сошлись на том, что меня ещё учить и учить. А, по-моему, она была лучшая из всех. Только я промолчал. Наступит и моё время.