- Фокусник и, может, даже волшебник.
- Покажи, пожалуйста, какой-нибудь фокус. Ну не заставляй себя просить.
Мы шли и обменивались шутками. А время бежало. И я рассказал Тоне о человеке, прыгавшем с камня на камень.
- Это смешно или ужасно? - спросила Тоня.
- И смешно и ужасно. Но он доволен.
- А где это происходит?-спросила Тоня.-В Южной Америке?
- Нет. Это происходит в двадцать втором веке.
- Но двадцать второй век еще не наступил. Сейчас только двадцатый.
- Не спорю. Двадцатый. Но я-то жил в двадцать втором.
- Этого не могло быть,-сказала Тоня.
-- Могло, - возразил я.
- Ну вот видишь. Ты сам не уверен в том, о чем сейчас говоришь. Но мне так хотелось поверить в то, что ты из двадцать второго века.
- Почему?
- Потому что это невозможно.
- А ты все-таки поверь.
- Не могу.
- Почему?
- Не знаю. Я слишком взрослая, чтобы верить в сказки.
-А ты все-таки поверь. Я тебя очень прошу. Она посмотрела на меня, ища в выражении моего лица ответ на волновавшие ее чувства.
- Ты очень странный человек, - сказала она тихо, - очень странный. И это было бы понятно, если бы ты был лилипут, у которого вместе с ростом остановилось и сознание. Но ты не лилипут, не уродец-карлик. Ты отрок. Такие стройные отроки жили только в Древней Руси. Зачем же ты хочешь уверить меня, что ты из двадцать второго века?
- Потому что это истина. Один философ сказал про истину, что она начинает свою жизнь как парадокс, а заканчивает как трюизм. Это трюизм, но я действительно из двадцать второго века.
- А как ты попал сюда, к нам?
- Через дверь. Через дверь в прошлое.
- А что это за дверь? Где она?
- У нас, в двадцать втором веке. В нашей школе. Но мы пользуемся ею только на уроках истории. Историк забирает нас и ведет в тот исторический период. который значится в школьной программе. Недавно наш класс побывал у хана Батыя. На очереди-Иван Грозный, Карл Двенадцатый, Екатерина Вторая и премьер Великобритании Уинстон Черчилль.
- А кто такой этот Черчилль? Мы его не проходили.
- Будете проходить позже. Когда он станет премьером. А пока он еще не стал и не вошел в историю. У вас история намного короче. Но зато мы можем, если захотим, встретиться с любым историческим лицом.
- Это очень интересно.
- Да. Но наш учитель начинает заикаться от робости. И вступает в спор. А с таким, как Иван Грозный, в спор вступать довольно опасно. Как ты думаешь?
- Думаю, что ты прав.
Она рассмеялась:
- Ты заговорил меня, и я почти поверила в твою дверь и в то, что ты из двадцать второго века. Но это, к сожалению, невозможно.
- Я тебе докажу, что это возможно.
- Когда?
- Не сейчас. А когда будем возвращаться в свое столетие. Мы исчезнем - и навсегда.
- Навсегда?-спросила она.
- Да, навсегда. Так уж устроена школьная программа. То, что мы прошли, мы уже не повторяем.
- И тебе не захочется повторить?-спросила она с грустью.
- Что повторить?
- Ну, этот урок, который длится сейчас.
- Мне очень хотелось бы, чтобы этот урок никогда не кончился. Но вечных уроков не бывает. Все кончится, и мы вернемся в свой век, в свою школу, к своим учителям, к своим родителям и к своим обязанностям.
- Ты вернешься, а я? Я останусь здесь? В своем веке?
- Да. У вас нет таких дверей, как у нас. Еще не изобрели. Изобретут не скоро. Через два столетия.
- А я не верю. Я не верю, что когда-нибудь изобретут такую странную, удивительную дверь. У нас много дверей. И все они очень обыкновенные. За этими дверями нет ничего незнакомого. Откроешь их-и увидишь то, что видела вчера и увижу завтра. А у вас разве не так?
- Тоже так. Но эти двери совсем другие. Они в прошлое. Но не думай, что они такие надежные. Иногда они могут подвести.
- А ты не боишься, что они подведут в этот раз и ты застрянешь у нас, в нашем городке?
- Не знаю. Все может быть. Тогда я каждый день буду видеться с тобой.
- Каждый день-это слишком часто. Мы будем встречаться через день или два.
Мы стали назначать друг другу свидания и писать записки, оставляя их в дупле огромной ветвистой ивы, растущей на берегу возле дома, где жила Тоня.
Когда мы встречались, Тоня говорила:
- Урок продолжается...
- Какой урок?
- Урок истории. Ты же попал ко мне через дверь в прошлое. Ты из двадцать второго века, а я из двадцатого. Знаешь, ум мой не верит, а мои чувства говорят, что это правда. Мои чувства говорят, что урок скоро кончится и ты исчезнешь. Не исчезай, Феокрит. Я тебя прошу.
- Я бы охотно остался, - сказал я, - но наш учитель... Он не имеет права вернуться без меня. А мне не хочется его подводить. Он добродушный малый, хотя и заикается иногда. Когда мы были у мистера Клемен-са, который называл себя Марком Твеном, наш историк так растерялся, что не мог своими словами пересказать содержание "Янки при дворе короля Артура". Марк Твен нас высмеял, а потом выпроводил как непрошеных гостей.
- А как вы попали к Марку Твену? Он ведь давно умер.
- Но ведь ты тоже умерла,-выпалил я,-а тем не менее мы с тобой говорим и даже смеемся.
Я спохватился и пожалел о том, что сказал, но было уже поздно.
- Я умерла?-спросила Тоня.-Когда я умерла?
- Через много лет,-ответил я растерянно.-Впрочем, я этого не знаю и говорю только предполагая. Ты проживешь, наверное, очень долго. Но до двадцать второго века тебе все-таки не дожить. А я пришел к тебе оттуда.
- Значит, я умерла?
- Нет, ты жива, жива! И нет на всем белом свете девочки более живой, чем ты. Ты живее всех, кто жил, живет и будет жить. Честное слово.
- Верю! Верю!-сказала Тоня.-Но поговорим о чем-нибудь другом, более веселом, а не о смерти. Так Марк Твен выпроводил вас?
- Да. И все из-за нашего учителя, который стал нести чепуху и спорить с великим писателем. А великий писатель спросил его: почему он, открывая свою дверь, не попадает в будущее или прошлое, а остается в своем веке?
- А в самом деле, почему, Феокрит?
- А потому, что у него обыкновенная дверь, а у нас дверь необычная, почти волшебная, как в сказке.
- Это у Марка Твена обыкновенная дверь? Уж у него-то она должна быть почище вашей... Но что у вас есть интересного, кроме дверей, Феокрит? Про дверь я уже слышала.
- Слышала, но не поверила.
- Еще немножко - и поверю. Ты рассказывал мне про человека, который прыгал с камня на камень. Он и сейчас прыгает?
- Не знаю. Наверное, прыгает. Он ведь попал в поле замедления.
- А что это за поле замедления?
- Об этом надо спросить у бабочки или у наших физиков. Они превратили секунды в годы.
- А хорошо это или плохо, Феокрит?
- Не знаю, Тоня. Может быть, это и нужно. Ведь мы живем в очень подвижном веке, легко проникаем в другие тысячелетия. А в замедленном времени, наверно, все по-иному. Я все хотел спросить это у человека, который прыгает. Но не успел. Когда вернуД в свой век, непременно спрошу.
