Было несколько сочувствующих замечаний шепотом; все поспешно закончили завтракать и вышли из комнаты. Питер Уэллес кивком головы пригласил Тима в свой офис.
- Что-то здесь происходит, - сердито сказал Тим. - Это не было случайностью. И другие происшествия тоже были неслучайны. Ты слышал о них? Что происходит?
- Это то, о чем я хотел спросить тебя Тим, - сказал его друг. Ты уверен, что они не случайны?
- Я точно не оставлял клетку Красотки незапертой, когда навещал ее, сказал Тим. - А когда она выбралась, я знал, что кто-то сделал это.
- Есть ли у тебя какая-нибудь идея, кто бы это мог быть?
- Нет, - сказал Тим. - Что за человек мог сделать подобное? Выпустить всех собак - и щенок в цыплятнике - и кража рисунков Бет - а сейчас эти яйца! Кто бы это проделывал?
- Почти каждый мог.
- Но они так глупы, я имею в виду эти происшествия! - вскричал подросток. Ты бы и не подумал никогда, что кто-нибудь в своем здравом уме мог бы совершить подобное. Это не мог быть кто-нибудь из мальчиков или девочек, так ведь, Питер?
- Почти наверняка это один из мальчиков или девочек, - сказал доктор Уэллес. - Не обсуждай это с ними, Тим, но держи свои глаза открытыми и следи, не сможешь ли ты найти ключ к разгадке.
- Я надеялся, что дал им что-то еще, чтобы о чем-то думать, - сказал Тим. - И каток тоже. Я пытался... ладно, полагаю, что мы узнаем, это все. Лучше мне не говорить об этом?
- Просто наблюдай и слушай. Если ты считаешь, что знаешь, приходи ко мне, - сказал Уэллес, но за его спокойствием скрывалась глубокая обеспокоенность.
Но прошло несколько дней, розыгрышей больше не было.
Был конец ноября и вечера были холодными. Большинство детей собиралось в зале каждый вечер после ужина, где они играли. Макс разработал новую и очень сложную игру, требующую шесть игроков, три кубика разных цветов и шесть отдельных досок, представляющая каждая универмаг, принадлежащий одному из игроков и опекаемый остальными.
Некоторым детям больше нравились проводить большую часть своего свободного времени изобретая замысловатые головоломки для решения их другими - те, которые были достаточно легкими, были проданы журналам - еще был непрекращающийся шахматный турнир, о котором Джайлз хранил точные записи, иллюстрируемые графиками и таблицами.
Среди девочек особенно популярными были "Слова и вопросы", которые Бет вычитала в одном очень старом сборнике рассказов, но никогда не могла склонить кого-нибудь поиграть. (Все взрослые люди кричали: "Но это слишком трудно!"). Каждый игрок писал слово на кусочке бумаги и бумажки бросали в вазу. Затем каждый игрок писал вопрос на другой полоске бумаги, которую бросали в другую вазу. Затем игроки тянули слово и вопрос и писали рифму, в которую вводили это слово, отвечали на вопрос.
Стелла объясняла, что поэзия не нуждается в рифме, а Бет и Элси полагали, ссылаясь на правила игры, которые совсем не оговаривали поэзию, а оговаривали рифму.
- Занятие рифмой, - доверительно сказала Бет Элси, - пойдет Стелле на пользу.
В субботу днем зазвонил телефон у доктора Фоксвелла.
- Алло? Алло?
- Это школа доктора Уэллеса?
- Да.
- Один из ваших учеников погиб в автомобильной катастрофе.
- Что!
- Один из Ваших учеников мертв. Это случилось при аварии машины на Чет...
Раздался щелчок и трубка смолкла.
Спустя минуту Марк Фоксвелл бросился в кабинет Питера Уэллеса.
- Пойдем в мой кабинет... нас прервали... он может позвонить снова.
Но к тому моменту, когда он закончил повторять сообщение, телефон снова не позвонил.
- Нас прервали именно тогда, когда он говорил мне где это случилось. - "Чет..." - это могла быть Четвертая или Четырнадцатая улица или проспект. И Четырнадцатая улица тянется прямо до Сан-Леандро. Кроме того, вероятно ребенка заберут в госпиталь, или морг, или привезут сюда... все зависит от того, кто занялся этим на месте. Пит...
- Подождите минутку, - сказал Питер. - Кто убит?
- Не сказали.
- Мальчик или девочка?
- Не сказали.
- Кто звонил?
- Не сказали. Глухой, взволнованный голос. Могла быть женщина, почем знать. Кого нет?
- Субботний день? Всех, вероятно. Дайте звонок к обеду и позовите всех, кто в саду. Я проверю по книге тех, кто записался на выход.
- Вы дайте звонок, - сказал доктор Фоксвелл. - Я начну обзванивать больницы и полицию и получу что-нибудь определенное на это.
Резкий металлический звук вызова привел Куртисов и миссис Уотерс, и миссис Уотерс могла доложить: "Они все записались на выход, доктор, а также мисс Пейдж и мистер Геррольд, и мой муж. И каждый из детей записал, что останется до половины шестого.
- Если это Элси, - добавила она и начала всхлипывать.
- Если это Джей, - сказала миссис Куртис и запнулась.
- Я обзвонил все больницы всего района и полицию, - сказал доктор Фоксвелл.
- Сообщить нечего. Телефон был занят, пока я это делал, поэтому никто не мог позвонить сюда. Полагаю, что все дети носят удостоверение личности?
- Уверена, что все. Самое первое, что делает любой ребенок со своим новым бумажником, это заполняет удостоверение личности, - сказала мисс Пейдж. - Кроме того, кто-то же позвонил.
- Будет ли какая-то польза в том, чтобы проехать по возможным улицам? - спросила миссис Уотерс. - Мы должны что-то делать.
Доктор Фоксвелл покачал головой.
- Вероятно, все будет сделано к тому времени, как мы доберемся туда, и мы наверняка проедем мимо. Нет, сейчас в любую минуту полиция или больница должны позвонить нам по телефону. Или кто-нибудь придет. Можем мы сделать что-нибудь?
- Я буду сидеть у телефона, - тяжело сказал мистер Куртис. - Это самое большое, что я могу сделать.
- Я пойду обратно к воротам и буду следить там, - сказала миссис Уотерс. - Могут вернуться другие дети и я смогу быть там, чтобы рассказать им.
- Почему никто не звонит? - волновалась миссис Куртис. - Возможно там были и другие тоже и очень пострадали. Может быть поэтому никто не звонит. Я пойду прямо к выходу из домов, просто на всякий случай... Они могут быть слишком заняты, чтобы звонить, но они могут привезти детей сюда.
Две женщины вышли из комнаты, и Марк Фоксвелл сделал знак Питеру Уэллесу выйти из комнаты, оставив мистера Куртиса у телефона.
- К этому времени, - сказал Питер, - мы должны были бы услышать. Прошло почти полчаса. - Он остановился и взглянул на большого доктора.
- Я сам начинаю думать это, - сказал Фоксвелл. - Ты считаешь, что если даже нас прервали - и это то, что происходит не очень часто - нет такой причины в том, почему нам не позвонили до этого времени снова.
- Я не смею возбуждать напрасные надежды, - сказал Питер Уэллес. - Но я начинаю думать, что это еще одна сыгранная над нами шутка. Ты говоришь, что голос совсем не сказал ничего определенного - не "Убит мальчик", или "девочка"; а если они знали, что ребенок был здесь учеником, они знали имя ребенка. Или они знали ребенка по виду, или они читали его удостоверение личности. Обычно люди начинают с употреблении имени и стараются новости сообщить мягко. Они бы сказали: "Э... Тимоти Пол ваш ученик?" или что-то в этом роде. В действительности нет невозможного в том, что кто-нибудь мог сказать "ученик", но это необычно. Люди почти постоянно говорят: "Пострадала девочка" или "Под колеса попал мальчик" и... но я не смею сказать это другим.
