Ознакомительная версия.
После этого диалога, до отлета в Барнаул, время пролетело незаметно. Но сделать Анатолий Васильевич успел многое.
Во-первых, он вместе с архитектором и дизайнерами рассмотрел и окончательно утвердил перечень всех работ, которые последним предстояло завершить до его приезда. Анатолий планировал отсутствовать примерно месяц.
Во-вторых, он организовал встречу в Женевском национальном банке с Гилом Бейтсом, Клаусом Дюррематтом и директором банка.
Дюррематт представил Анатолию Васильевичу все расчеты по возможным ежегодным денежным затратам человека его потребностей, владеющего определенными объектами недвижимости, эта сумма составила более миллиона в пересчете на евро.
После консультации с директором банка был определен объем банковского депозитного вклада, ежегодные проценты с которого с лихкой покрывали предполагаемые расходы Монасюка.
По решению Анатолия на его имя был открыт счет, на который в равных пропорциях были сняты деньги с доверенных ему вкладов Гилмори Бейтса и Сейдзе Сото, и помещены на новый депозитный счет – теперь уже – лично принадлежащий Анатолию Васильевичу Монасюку. Общую сумму на своем счете Монасюк определил в 100 миллионов евро.
Еще один счет, открытый на его имя, составили деньги со банковского вклада Осиновского. После операции с этим вкладом на счету Павла Абрамовича остались 30 долларов.
Почему именно тридцать? А так захотелось Монасюку!
И, наконец, по просьбе Анатолия через компьютерную межбанковскую систему в Москве в банке Мосинкомбанк был открыт на его имя счет, на который была переведена сумма, равная 500 тысяч евро.
– Мистер Бейтс, – через переводчика сказал Анатолий Гилу. – Думаю, что отныне я не буду нуждаться больше в ваших деньгах.
То, что я взял у вас – я расцениваю как подарок, а также гонорар за работу, которую мне еще предстоит выполнить.
Итак, подведем итог. Вы и мистер Сото подарили мне недвижимость, деньги, как говорят у нас в России, «на жизнь» – я благодарен вам, и выполню свои обещания. Теперь, после второй встречи с моим двойником, я уверен в этом. Да, успокойте Павла Абрамовича и господина Сото – за время моего отсутствия с вами не случится ничего плохого.
– Мистер Монасюк, давайте перейдем на более близкое обращение друг к другу. Ведь наш возраст не такой уж и разный.
Что скажете, если я попрошу называть меня Гилом, а вас буду звать Анатолем?
И Бейтс протянул Монасюку руку.
– Я согласен, – Анатолий пожал руку.
– Когда вы собираетесь в Россию? – спросил Бейтс, когда они закончили все дела, подписав все счета и другие финансовые документы, и спускались по лестнице к выходу из отделанного серым в серебристую крапинку мрамором вестибюля банка.
– Думаю, завтра.
– Хорошо. Вы полетите моим самолетом, Анатоль. Завтра вечером – за день мои летчики согласуют все с российскими авианачальниками и всеми другими службами.
– Зачем это, Гил? Я прекрасно долечу обычным рейсовым авиатранспортом!
– И вдруг погибнете в результате авиакатастрофы? Или окажетесь жертвой каких-нибудь террористов?
Нет, Анатоль, летая на моем самолете, погибнуть невозможно. Кого вы берете с собой?
– А вот, Николая, – переводчик все это время шел рядом и шепотом переводил разговор.
Примерно в эти дни состоялся телефонный разговор между двумя европейскими столичными городами. Содержание его было таким.
АБОНЕНТ 1-Й: Как продвигаются наши дела?
АБОНЕНТ 2-Й: Нужный объект найден. Я работаю по созданию условий по привлечению его к работе.
АБОНЕНТ 1-Й: Денег не жалейте! И смотрите – объект должен чувствовать себя всем обязанным нам и привязан крепко-накрепко!
АБОНЕНТ 2-Й: Я понимаю. Болезнь…
АБОНЕНТ 1-Й: Подробности меня не интересуют. Болеете – лечитесь, болеют другие – лечите их. Но помните – время дорого. У вас от силы месяц.
На следующий день особо плотно оказался загруженным Николай.
Монасюк попросил его проехаться по магазинам и купить кое-что. Для этого он дал своему переводчику кредитную карту, и предупредил:
– Коля, мы с вами – русские. Мы знаем, что обозначает термин «крысятничать». Я не хочу обидеть вас, но хочу предупредить – обманывать себя я не позволю. Поэтому на все покупки предоставите мне чеки. Это – чтобы у вас не было соблазна.
У меня относительно вас – большие планы. Поэтому в случае нужды в деньгах просто спросите меня – я постараюсь вам помочь. Да, и уж поскольку мы оба – русские, называйте меня Анатолием Васильевичем. Так и вам привычнее, и мне приятнее.
– Анатолий Васильевич, да я не обижаюсь. Среди наших здесь большинство – шакал на шакале. Кидают друг друга, обманывают. Так что не на что мне обижаться…
– Ну и хорошо, – Монасюк легонько похлопал парня по плечу. – У меня вот еще какая просьба. Вот тебе бумажка, здесь все расписано, ну и сами тексты, – он достал из кармана листок бумаги и отдал ее переводчику. – Когда все купишь, найди граверную мастерскую…
Дальше. Я ведь тебе и не спросил, а ты, когда Бейтсу переводил, сам ничего не сказал: ты-то сможешь поехать со мной в Россию, возможно, надолго?
– Могу, Анатолий Васильевич. У меня как раз проблема – квартиру новую искать надо, та, что я снимал, понадобилась хозяйке – родственники к ней приезжают. Так что мне сейчас уехать даже кстати.
– Коля, ты ведь знаешь – по проекту у меня на территории парка, по-над скалой, строятся несколько жилых домов для обслуживающего персонала, – (Монасюк пока не привык к слову «слуги», это слово резало его ухо). – Мы вернемся не раньше, чем мой дом и земля, на которой он стоит, не будут полностью обустроены и готовы к вселению.
Даже мебель, бытовую электронику, оборудованию для котельной – все должны приготовить, все распланировано и оплачено. Так что, когда вернемся, ты без жилья не останешься.
Лучше скажи мне – у тебя оба паспорта имеются – и заграничный, и внутрироссийский?
– Конечно. Я сохранил госпаспорт, мало ли что…
– Возьми оба с собой. Да, визы в порядке?
– Да все, как надо, Анатолий Васильевич.
– Тогда забрось меня в «Альпы», и езжай по магазинам. Потом захвати все в дорогу, и вечерком на машине приезжай часам к семи за мной. Поужинаем, и в путь-дорогу. Машину оставим на стоянке аэропорта.
Командир экипажа самолета уже сообщил, все согласования с российскими властями – позади, и что вылет сегодня, в десять вечера. Перелет будет прямой, Женева – Барнаул, им сумели выделить необходимый воздушный коридор.
В Барнауле они были около пяти часов утра. Уже вставало солнце, но и редкие пассажиры в здании аэропорта, и шофера такси на площади имели усталый сонный вид.
Ознакомительная версия.
