— Мой генерал!
— Привет, Селтик, — кивнул принц. — Король у себя?
— Так точно, ваше высочество. Его величество пригласили друзей. Музыкантов.
— Опять? — Бенедикт разозлился не на шутку. — Я вышвырну их всех прямо в Хаос!
Селтик побагровел, героически пытаясь сдержать хохот. Вероятно, бравый воин излишне образно представил себе эту сцену. На его удачу, распахнулась дверь королевских покоев, и в холл выглянула Виола. Нахмурившись, она неуверенно спросила:
— Бен, это ты?
— Здравствуйте, королева. — Бенедикт щелкнул каблуками. — Я к Рэндому, если позволите.
Едва он заговорил, услышавшая голос деверя Виола заулыбалась и произнесла обрадованно:
— Вот теперь узнала. Заходи, прошу тебя. Переступив порог и закрыв за собой дверь, Бенедикт участливо поинтересовался:
— Ты по-прежнему не узнаешь нас в лицо?
— Не всех, — призналась она и пожаловалась: — Слишком много зрительных образов. Не успеваю их запомнить.
Протянув руку, она ощупала лицо гостя. Виола уже делала это в день, когда их познакомили, но теперь королева словно сравнивала ощущения пальцев с тем, что видят глаза. За долгие десятилетия жизни в полной темноте она привыкла полагаться на осязание и слух и с трудом училась доверять зрению.
— Борода Рэндома по форме такая же, как на ощупь, но добавилось понятие цвета, — грустно сообщила Виола. — Очень трудно к этому приспособиться. Знаешь, я целыми днями пытаюсь запомнить новые названия — белое, рыжее, аквамариновое…
Она преувеличивала. Во всяком случае, цвета одежды Бенедикта назвала правильно.
— Все будет хорошо, — мягко сказал принц. — Ты научишься жить в мире цветов и образов. Мы же научились.
— Да, наверное, — тихо согласилась королева.
Загулявших звезд эстрады потянуло на охотничьи разговоры о былых подвигах. Джонни поведал, как ему предложили роль Спасителя в новой рок-опере, но жена встала на дыбы и заявила, что должна сыграть Богоматерь и раскаявшуюся грешницу — иначе не позволит мужу сниматься в этом фильме. «Ты хочешь играть сразу две роли?» — поразился Джонни, на что она ответила: «Раз они тезки, то это один и тот же персонаж…»
Ник Юггер не понял юмора и потребовал рассказать сначала. Выслушав историю по второму разу, он заржал:
— Ну конечно, кому же, как не ей, играть шлюху!
— Но не раскаявшуюся же… — уместно вставил Пауль О'Карти. — Помню, как она после хорошей дозы травки всю нашу четверку пыталась склонить к сожительству, но поддался только Джонни.
— Кончай травить, хозяину об этом слушать неинтересно, — запротестовал ударник Динго Карр, сохранивший теплые воспоминания о супруге гитариста. — Хорошая телка, за экологию борется.
— Нет, почему же, рассказывайте, — потребовал король. — Джонни, чем кончилась та история с ролью?
— Пришлось отказаться, — вздохнул Джонни. — Режиссер сказал, что даже на Бродвее не может быть косоглазой Богоматери. Расист поганый.
— Дубина, у тебя был такой прекрасный повод, чтобы с ней расстаться! — вскричал Ник.
Джонни налил себе виски, отпил пару глотков и сообщил доверительным шепотом:
— Тогда я еще не был готов к разрыву. Сейчас, да, понимаю, что свалял дурака. Согласен без всякого повода с ней развестись.
Чтобы не травмировать друга, и без того измученного семейными неурядицами, Ник Юггер деликатно сменил тему, обратившись к Рэндому:
— У тебя клевая колода. Та, которой ты делаешь свои фокусы.
Они поговорили о карточных играх, и все согласились, что карты скрывают в себе особое волшебство.
— Карты, — изрек Ник, — привлекательнее шахмат, потому что в них много неопреденности. Случайный расклад уравнивает шансы, и никакой опыт, никакое умение блефовать не помогут, если выпадет плохой расклад.
Без всякого перехода Пауль О'Карти вдруг вспомнил, что недавно в его родных краях отмечали столетний юбилей знаменитого напитка Irn Bru, то есть «железный отвар». Это питье ярко-оранжевого цвета прекрасно помогало при похмелье, поэтому в Шотландии отвар часто называли «вторым национальным напитком». Первым, естественно, считался виски.
«Неблагодарные скоты, — подумал раздраженный Рэндом. — Я нашел Отражение, где они собрались в одной группе, где они не передохли от сифилиса, СПИДа и передозировки… А им бы все пить и колоться на дармовщинку. Словно нищие родственники!»
Он предложил налить по полстакана и перешел к делу, ради которого собрал их в Амбере. Начав издалека, он поделился давней мечтой — написать рок-оперу про короля-колдуна, повелителя многих вселенных.
— На фиг нужно, — брякнул грубый Ник. — Получится мюзикл по мотивам игры «Mortal Combat».
— Примерно так, — терпеливо сказал Рэндом. — Только там император был злой, а здесь он будет хороший. Он принес державе спокойствие и разгромил извечного врага.
Он добавил, что мог бы спонсировать этот проект. Мгновенно проникшись высокой идеей, Динго глубокомысленно изрек:
— Скорее уж похож на Рейдера из «Lord of the Ring».
— Классическая рок-опера уже не в моде, — добавил Пауль. — Лучше hard-rock с элементами хип-хопа.
Завязался деловой разговор. Дружки быстренько набросали основные линии либретто и, разобрав инструменты, наигрывали рождавшиеся экспромтом отрывки. «Chaos mustdie! Chaos mustdie!» — выкрикивал Джонни, а Пауль на скорую руку превращал стенания вагнеровской Брунгильды — «Зигфрид! Зигфрид!» — в более актуальное: «Рэндом! Рэндом!»
Королю замысел в общем понравился, но он потребовал вычеркнуть из сюжета смерть главного героя. И вообще, по мнению Рэндома, следовало бы убавить скорби, добавив бравурные эпизоды. Главный герой оперы должен был мужественно перенести гибель отца, предательство брата, смерть кучи близких родственников, после чего он разгромит врагов и поведет державу к процветанию.
В разгар инструктажа вошел Бенедикт. Обнаружив его присутствие, рок-братва притихла, с опаской поглядывая на грозного королевского брата. Они помнили прошлую встречу с этим деятелем, а потому каждый первым делом подумал: «Как бы опять не вытолкал взашей».
Однако им повезло: после разговора с Виолой у долговязого патриарха Семьи было благодушное настроение.
— Спели бы, что ли, — предложил он миролюбиво. Посовещавшись, они расхватали инструменты и грянули свой коронный хит:
Я хочу рассказать вам о той,
Которую встретил однажды
И о которой не могу забыть с тех пор.
Она оглянулась, увидела меня
И начала кричать и плакать
Позвенев аккордами, кумиры толпы мелодично затянули припев:
