— Если ты не шпион, то вполне мог бы им стать, — одобрительно сказала Никки и улыбнулась.
— Честно говоря, другого объяснения и я не вижу. Странно только, почему те, на кого я работал, до сих пор не вышли на контакт? Но, похоже, я действительно занимался шпионажем в свободное время.
— Ты это серьезно?
— Вполне. И теперь мне нужно найти какой-нибудь способ задержать отправление «Виттории».
— Ты говоришь так, будто это невозможно.
— Почти, — сказал Кэл. — Запланированное окно для старта очень невелико, да и кто меня послушает?
Нужны доказательства, а где их взять.
Никки встала и принялась расхаживать из угла в угол.
— Но что-то же надо делать? — сказала она.
— Надо. Вот ты, например, обещала съездить к Дороти?
— Ну да — а ты тем временем…
— А я тем временем решу, что нам делать дальше.
Никки кивнула и направилась к двери, но на полпути остановилась, обернулась и вдруг, подбежав к мужу, легонько поцеловала его в щеку.
Кэл не мог вымолвить ни слова, но никаких слов и не требовалось; подмигнув на прощание, Никки выпорхнула из комнаты, а Кэлу потребовалось еще несколько минут, чтобы прийти в себя.
— Винсент, — сказал он наконец, — я даже не предполагал, что ты к тому же разбираешься и в женской психологии.
— Думаю, я многое умею делать не хуже вас.
— Другими словами, ты считаешь меня тупицей? — уточнил Кэл.
— Я имел в виду, что не вижу больших различий между женщиной и мужчиной. Мне кажется вы их просто придумываете.
— И ты надеешься, что подобрался к истине ближе, чем тот компьютер, который назвал пепельницы причиной рака?
— Не важно. Моя задача — звонить по телефону.
— Отлично. Давай-ка поговорим с Мишель.
— Что значит «давай-ка поговорим»? Кто говорить будет?
— Я, я хочу поговорить с ней.
Мгновение спустя на экране Винсента появилось лицо Мишель.
— Есть новости? — спросил Кэл.
— Нет, пока ничего стоящего. Судя по записям в журнале, вчера в твоем кабинете был ремонтник. Им вполне мог оказаться Эдмунд, но теперь установить это невозможно.
— Быстрая работа. — Он поблагодарил ее за информацию и отключился.
Кэл вышел из клиники. Для себя он уже решил встретиться с Лероем у «Галентайна» и, поскольку время еще оставалось, поехал опять на работу.
Завал перед кабинетом был уже разобран. Среди щебня и обломков, негромко переговариваясь, бродили серьезные молодые люди — эксперты; на Кэла никто не обращал внимания.
Он заглянул в изуродованную комнату. В нос ударил запах горелого пластика. На полу темнели какие-то пятна, и поняв, что это за пятна, Кэл едва не разрыдался снова.
Усилием воли взяв себя в руки, он внимательно осмотрел помещение. В углу, среди керамических осколков, он обнаружил кусочки стебля и листьев — очевидно, Том и в самом деле хотел порадовать его новым цветком. Тупая боль под сердцем вдруг сменилась холодной яростью. Оживи сейчас Фарго — Кэл собственными руками размозжил ему голову. Однако, напомнил он себе, Фарго всего лишь пешка. Надо искать того, кто отдал этот приказ.
Немного успокоившись, Кэл повернулся к столу — вернее, к тому, что от него осталось: бомба, очевидно, находилась в одном из ящиков, и теперь можно было лишь с большим трудом догадаться, что искореженные металлические обломки были когда-то массивным и крепким столом.
В противоположном углу виднелись остатки кресла: отброшенное взрывной волной, оно, видимо, сначала откатилось на роликах к стене, а потом уже расплющилось об нее.
Роясь среди обломков, Кэл зацепил ногой небольшой кусочек проволоки — такой же, какую он видел у Фарго. Преступник не дал себе труда позаботиться, чтобы в ловушку угодила именно намеченная жертва: любой, кто вошел бы в кабинет, был обречен. И судьбе было угодно, чтобы этим несчастным оказался Том Хорват.
Гнев неудержимо нарастал, Кэл почувствовал неприятное жжение в животе.
Вернулись уборщики за новой порцией мусора. Кэл вышел, но когда они удалились, вновь возобновил поиски. Внезапно Винсент сообщил ему, что его вызывают.
— Подожди-ка минутку. — Кэл отыскал пустой кабинет и, зайдя туда, закрыл за собой дверь. В кресло садиться он не стал.
Звонила Мишель.
— Ты был прав, — с ходу объявила она.
— В чем прав? По-моему, в последнее время я только и делаю, что ошибаюсь.
— Насчет Доминго. Я пробралась тут в один архив и выяснила, что «Ангел» Габриэль Доминго четырнадцать лет назад был завербован полицией. Здорово?
— Выходит, это не кличка, а имя?
— Не знаю. В то время вокруг было столько Смитов да Габриелей, что просто деваться некуда. Но это именно он; я нашла его школьную фотографию. Так что теперь можно почти наверняка утверждать, что он был тайным полицейским агентом.
— Спасибо, Мишель. Ты…
— Опять звонят, — перебил Винсент.
Это была Никки.
— Я у Дороти, — сказала она. — Мне удалось уговорить ее принять успокоительное, так что мы можем поговорить пару минут. Я не собиралась расспрашивать ее о тебе, но тем не менее…
— И что?
— Да, в общем, ничего особенного. Она сказала, что Том очень беспокоился за тебя. Похоже, ты попросил его держаться подальше от твоего кабинета, но почему, не объяснил. Можно его понять, он был заинтригован. И еще ты просил никому об этом не рассказывать.
— Больше она ничего на знает?
— Ничего. Говорит, Том и так и эдак старался тебя разговорить, но не смог. В конце-концов он решил, что ты знаешь, что делаешь, просто пока обстоятельства не позволяют тебе рассказывать.
— Надеюсь, я выясню все прежде, чем умру.
— Что? — встревоженно переспросила Никки.
— Нет, ничего; я просто хотел сказать, что вскоре все станет ясно.
Никки помолчала немного, очевидно, обдумывая что-то.
— Я надеялась, ты стремишься быть откровеннее, — сказала она наконец.
— Извини. Просто я сейчас очень встревожен. Как по-твоему, Дороти справится?
— Полагаю, да. Я попрошу в клинике кого-нибудь присматривать за ней.
— Ты молодец. Не представляю, что бы я делал на твоем месте.
— Мне просто повезло — она не слышала выпуск новостей, а я примчалась раньше, чем полиция.
Кэл попрощался с ней и вышел в коридор; уборщики продолжали носить мусор. Он хотел было направиться прямо к Галентайну, но затем решил, что осторожность не помешает, и отправился к первоначально оговоренному ресторану — к счастью, от него до Галентайна было рукой подать.
Через несколько минут он уже стоял перед закрытой дверью.
— Ты ведешь видеозапись, Винсент? — спросил он.
