Ты, Алироз, давно, должно быть, сообразил, что я, Ксанф, работник объекта МКАНФ, окованный цепями, сижу в концлагере. Меня опознали как агента Земли по запаху еще до того, как я вступил одной ногой на «Эмму Лютер». Им, правда, не удалось взять меня сразу — пребывание на других мирах МКАНФ и дружба с Тзаном не прошли даром. Я укокошил несколько десятков местных контрразведчиков, похитил ультрасекретные сведения, связанные с открытием антивещества, соблазнил красотку, находящуюся в родстве с самим правителем. Ты скажешь, что я превысил полномочия. А мне плевать! Настала пора действовать. У меня созрел план. С помощью своей любовницы я убегу из лагеря, захвачу здесь власть, а также подчиню себе и другие миры. Это тебе говорю я, Ксанф, будущий повелитель Вселенной!..
— Да, конечно, — сказал Алироз, откладывая письмо, — он помешался. Потеряли еще одного хорошего парня. Эх, мне бы сюда этих фантастов, я бы им головы оторвал!
Члены Совета переглянулись. Они никогда не предполагали, что великий исследователь и гуманист способен настолько выйти из себя.
Остается заверить читателя, что пересказанные здесь кошмары антинаучной фантастики не подбирались со специальной целью. В книжной лавке на Чэрринг-Кросс, в Лондоне, эта духовная пища лежит навалом, и мы взяли первое, что попалось в руки (по случаю это оказалась издания 1967, 1968, 1969 и 1970 годов). Впрочем, это мог быть и не Лондон, а Нью-Йорк, не Нью-Йорк, а Токио, не Токио, а Гамбург… Сотни и тысячи подобных книжонок предлагаются публике на всей территории капиталистического мира.
Как нетрудно заметить, литературная стряпня фабрикуется по одному канону: немного псевдонаучной терминологии, побольше секса и еще больше ужасов, а герой — тот же Тарзан или Джеймс Бонд, но в космическом скафандре. Вдобавок, многие из этих книжонок переносятся на экран, приобретая, таким образом, многомиллионную аудиторию. В последние годы Голливуд заполонил кинорынок помпезными боевиками типа «Звездных войн», в которых на все лады живописуются кровавые схватки землян с коварными пришельцами из других галактик или «междоусобные» бои в космосе. Создатели этой отравы соревнуются между собой в нагнетании насилия и изуверства, апеллируют к самым темным сторонам человеческой натуры, чтобы привлечь зрителя.
Беззастенчиво спекулируя на интересе людей к будущему, бизнес превратил жанр фантастики в еще одно средство выколачивания денег. Но не только. Антинаучная фантастика выполняет вполне определенную социальную функцию: отвлекать людей от забот и тревог сегодняшнего дня (своеобразный заменитель наркотиков) и внушать им страх перед днем грядущим. Предпринимается, по существу, попытка массового духовного отравления нынешних ксанфов.
Никодима Лутохина собралась компания — сослуживцы и приятели из местных интеллектуалов, если не считать слесаря из домоуправления, позванного за услуги по благоустройству квартиры. Гости отужинали и потягивали коньяк, пребывая в ленивом и возвышенном состоянии, когда склоняет порассуждать о загадках мироздания. Благодаря тонкому расчету хозяйки любители поговорить и добровольцы-слушатели соотносились между собой, как говорят англичане, фифти-фифти. В обществе царила гармония.
— Главная проблема контакта — это, если хотите, совместимость, — авторитетно говорил Звонский, которого считали поэтом районного значения. — Мы вот, человеки, на одной матушке-Земле совместиться не можем, а тут инопланетные цивилизации, возможно даже, иная биологическая форма жизни — попробуй найди общий язык.
— Объясниться можно с помощью математики, — вставил молодой Будушкин, давно искавший минуты проявить себя. — Цифры, они у всех одинаковы, а математические действия — умножение или там деление — тем более. Я читал у Айзека Азимова…
— А если у них двоичная система? — отрезал Звонский. — Да я об языке в прямом смысле. Кое-как объясниться, хоть на алгебраических символах, хоть на химических элементах, хоть, простите, на пальцах, — это еще куда ни шло, это, я думаю, вполне доступно. А вот понять друг друга, суметь сострадать друг другу можно ли?
Красноречие Звонского подавляло, и связываться с ним явно не имело смысла. Будушкин закивал, давая понять, что разделяет глубокие сомнения поэта. Заметив, что беседа угасает, Никодим раскрыл было рот, но осекся под взглядом жены, осознав неуместность всего, что он мог сейчас сказать.
— О чем вы толкуете, — подала голос сама Диана Лукинична, — какой там контакт с пришельцами, когда с домоуправом не сговоришься. Если бы не любезность Гаврилы Никитича, — хозяйка ласково улыбнулась слесарю, — так бы и жили без ванной.
— Ну, это не имеет отношения к разговору, — рискнул возразить ее супруг.
— Ах, не скажите, Никодим Лукьянович, — вступилась же на Дубилова, директора школы. — У нас ведь тоже просьба к Гавриле Никитичу. Придете, дружок? — Она заискивающе потрогала слесаря за рукав.
— Отчего же! — бодро отозвался тот. — Как говорится, контакт есть контакт!
— Путь к контакту лежит через контракт, — сострил Сарафаненко, гитарист.
— Вы всерьез отрицаете возможность взаимопонимания с инопланетчиками? — спросил Дубилов, не позволяя себе поддаться общему легкому настроению. Строго глядя поверх очков в глаза Звонскому, учитель добавил: — Это ведь, знаете, не совсем отвечает диалектическому материализму.
— Давайте-ка, друзья, посмотрим телевизор! — вскочил Лутохин. — Как раз захватим конец программы «Время», узнаем, какая завтра погода.
— А у меня свежий кофе готов. Вам подлить, Митрофан? — обратилась хозяйка к Дубилову.
Гости дружно уставились в голубой экран.
— Вторгшаяся из Арктики волна холодного воздуха, — говорила симпатичная прогнозерша, — столкнулась с мощным встречным потоком. Образовался циклон необычной силы, столбик ртути опустился ниже черты 40 градусов. Последний раз такое случилось 120 лет назад…
— Домой нам теперь не добраться, примем конец свой в урагане, согревая напоследок друг друга! — воскликнул Сарафаненко.
— Оставайтесь у нас, места хватит, — радушно пригласил Никодим.
— Нет уж, не стану доставлять хлопот, да и до работы отсюда далековато.
— Завтра суббота.
— Подумать только, такая холодина! Что с природой творится…
— Я вот читал…
— Оставьте, природа как природа.
— Смотрите! Смотрите!
Все замолкли. На экране действительно происходили странные вещи. Чья-то ладонь легла на руку диктору, сообщавшему-что программа «Время» кончилась и зрители могут посмотреть очередные передачи. Он попытался высвободиться, но безуспешно. Мелькнуло растерянное лицо второго диктора, изображение на секунду потеряло устойчивость, размылось, заплясало, а потом в кадре появился незнакомый мужчина.
