— Но ведь люстра неподвижна, — усомнилась Тамара.
— С веками многое становится неподвижным… — вздохнул Бондарь, — но ценности открытий это не умаляет, не правда ли?
— Замечательный город. Красивый, уютный. И наивный такой… Как детство, — улыбаясь, мечтательно произнесла Тамара, когда вся компания выходила из собора. — Я бы хотела здесь жить. Есть в нем что-то завораживающее.
— Тамарочка, это похвальное желание. Пиза будет позагадочней старушки Венеции, но… — Бондарь развел руками, — каждый выполняет свою миссию там, где ему предназначено.
Над залитым солнцем Полем Чудес висело небольшое облако — белое, пушистое, единственное на всем ярко-синем небосводе.
— Как душа… — с вздохом произнес Юра.
— Образностью сравнений Бог тебя не обидел, — с уважением отметил Стас.
Побродив немного по находящемуся рядом с Площадью Монументальному кладбищу — странному прямоугольному сооружению с остатками древних фресок и богато инкрустированными саркофагами похороненных здесь представителей пизанской знати, путешественники направились в небольшую пиццерию неподалеку от площади — регулярные Вовкины «Хочу есть!» сделали свое дело.
После обеда решено было немного прогуляться по набережной, а потом уже заняться поиском такси для поездки в Картезианский монастырь. Бондарь не терял надежды найти в нем следы, которые приведут путешественников если не в Подземный Храм, то хотя бы к Хранителям-Сальваторам.
Рядом с красивым мостом через реку Арно у самого берега стояла маленькая готическая церквушка. Совсем игрушечная, с тончайшей резьбой, словно в каменном кружеве, она была похожа на затейливую шкатулку для хранения драгоценностей. Дверь ее была заперта. Вовка подошел и погладил шершавую стену:
— Хорошая.
— Церковь Santa Maria della Spina, — прокомментировал Бондарь.
В плотном частоколе колонок, капителей и шпилей этой маленькой церковки попадались скульптуры святых и целые библейские сцены. Кое-где мелькали химеры, но в этот раз они не произвели на Юру такого удручающего впечатления, как в Милане.
— Дух старой Пизы еще живет в этих постройках, — сказал Бондарь, вновь доставая трубку. Тут можно найти следы военной славы, морского могущества, навсегда утерянных научных открытий. Хотя, происхождение этого города навсегда останется тайной. Так же как истинные причины падения его могущества.
— Наверное, Вы правы, — сказал Юра, пытаясь через окно разглядеть интерьер церкви. — Вам эти места лучше известны, а мы здесь впервые. Но лично для меня эти постройки, скорее, как лики стариков на фотографиях. За каждым таким лицом — жизнь, судьба. Сложившаяся или нет — какая теперь разница… Важно само лицо. Это ведь настоящая завершенность. Окончательность, что ли.
— Есть предание, — закуривая, продолжил свою мысль Бондарь, — что пизанские ученые разбирались в тайнах Мироздания не хуже египетских жрецов. Например, в деталях орнамента той же Башни, наряду с изображениями драконов, странного вида баранов и несуществующих в природе животных, в явном виде встречается древний знак преодоления Времени — перечеркнутая зигзагом молнии двойная «готическая спираль».
— С другой стороны, это не удивительно, — сказал Стас. — Пиза всегда жила фактически «в своем Времени». У нее даже календарь был свой, Пизанский — он на целый год шел раньше общепринятого.
— Ничего себе… — изумился Вовка.
— Совершенно верно, — Бондарь, кивнув, подтвердил слова Стаса. — Знаете, я абсолютно уверен, что этот город не случайно оказался одним из ключевых звеньев в сложной цепи всех этих событий с «поездом-призраком» и временными аномалиями. Но пока его роль мне крайне не ясна.
Бондарь помолчал немного, глядя куда-то перед собой. Потом спросил:
— Кстати, Станислав, позвольте полюбопытствовать, откуда у Вас столь глубокие знания именно по истории Пизы? Если, конечно, это не секрет.
— Никаких секретов. Еще на третьем курсе университета на примере истории Пизы мы с профессором Кривегой пытались разработать «Концепцию автономных цивилизаций Нашей эры». Я никогда здесь не был, но с этим городом меня связывает давняя дружба.
— «Автономных цивилизаций»? Лихо… — оценил услышанное Юра.
— А почему нет? — удивился Бондарь. — История Пизы действительно развивалась по достаточно автономным законам, и по своим результатам вполне могла претендовать на уровень «субцивилизации».
— А сейчас?
— А что «сейчас»? Сейчас Пиза — всего лишь маленький провинциальный городок, с тоской взирающий на отдалившееся море.
— Все равно, — сказал Стас, — Пизанская цивилизация, прежде чем исчезнуть, оставила нам много загадок.
— Еще бы… — ответил Бондарь. Он достал платок, утер выступивший на лбу пот, и вернулся к первоначальной мысли. — Так вот, исследования свойств Времени и попытки повлиять на эти свойства проводились во все времена и при всех властях. Но власти в какой-то момент начинали всячески от этих исследований открещиваться.
— То есть? — заинтересованно спросила Тамара.
— Не будем далеко ходить: например, в бывшем Советском Союзе эти секретные работы якобы свернули в шестидесятые годы после негласного распоряжения Хрущева. Отчеты по ним спустя год бесследно исчезли из архивов Министерства обороны, а в архивах Лубянки, как выяснилось, не оказалось копий. Нелепейшая по тем временам ситуация!
Прислонившись к прохладной церковной стене, Бондарь немного помолчал. То ли обдумывая, что сказать дальше, то ли давая собеседникам осмыслить услышанное.
По тротуару проехали на велосипедах двое мальчишек Вовкиного возраста.
— Ciao[19], — объезжая компанию, бросил Вовке один из них.
— Привет… — запоздало отреагировал Вовка. Он не сразу понял, что обратились именно к нему. Вся компания во главе с Бондарем невольно заулыбалась.
— По-моему, в нашей стране всегда было какое-то нездоровое отношение к вопросу Времени, — усмехнулся Юра, возвращаясь к теме разговора. — То мы его со страшной силой опережали, то зачем-то пытались остановить. А сейчас, похоже, всем вообще наплевать, — он вздохнул. — Ну хорошо, понятно, что раньше, даже в шестидесятые, об этом нельзя было говорить. Но ведь сейчас-то можно говорить и писать буквально обо всем. Вот вернемся, это же такую серию статей можно заделать!
Бондарь грустно улыбнулся.
— Юра, я понимаю и разделяю Ваше журналистское рвение. Я Вам так скажу: о чем действительно НЕЛЬЗЯ было говорить раньше, о том нельзя говорить и сейчас. Не удивляйтесь, дорогой мой, но вряд ли Вам позволят написать все, что Вы захотите поведать в своих статьях об исследовании проблем Времени в бывшем СССР.
