Точный анализ показал, что и на докторе, и на миссис Глюкен установлено устройство, приводимое в действие чьим-то голосом. Было не ясно, что сделает это устройство, но… Нетрудно догадаться, чей это должен быть голос, подумал Орло — и потому просто жестом показал ученым, чтобы они следовали за ним.
Потом он молча стоял, когда началось сражение.
Ситуация в целом была безумной. Нужно было столь многое, многое сделать…
Они с Шидой и его «армия» вернулись в Коммуникационный городок, и ему сразу же пришлось оставить ее устраиваться в его апартаментах. Сам же он поспешил обратно в свой личный кабинет.
Когда Орло вошел, Юю, чьей специальностью были биологические аспекты электромагнитных явлений, вскочил и потрусил к нему.
— Как ты себя чувствуешь? — шепотом поинтересовался он.
— Перевозбужденным, — правдиво ответил Орло.
— Зато получившим полную память? — большой чернокожий мужчина был настойчив.
— Когда я об этом думаю, — сказал Орло, — я на самом деле могу различить чуть слышный голос.
На лице чернокожего было написано облегчение.
— Тогда, вероятно, мы правильно просчитали, что с тобой сделал Мегара. И, разумеется, в этом есть смысл. — Он пожал плечами. — Тот вариант с пентатолом натрия, это практически все, что известно техникам той особой ветви секретной полиции.
— У меня впечатление, — сказал Орло, — что Хигенрот подключил зиготу к своему оборудованию с помощью какой-то разновидности поля. Все время, пока зигота делилась и постепенно превращалась в меня, каждая клетка сохраняла это подключение. Так что в данный момент я подключен от макушки до пят. — Он нахмурился. — Это довольно просто. Около дюжины сигналов, каждому предшествует эмоция.
Большой африканец радостно потер ладони.
— Это Кирлиановские штучки. Эй, я хочу увидеть это в действии.
— Я создал поле для проверки, — сказал Орло. — Я посмотрел на человека, угрожавшего мне оружием, создал эмоцию и прошептал сигнал. Выглядело так, словно он исчез в буквальном смысле.
— Мальчишка! — сказал Юю.
— Я бы предположил, — сказал Орло, — покуда я точно не определил связующее поле, что его переместило в одно или второе из двух мест, задающихся автоматически. Наиболее вероятным из них является старая рабочая комната Хигенрота в университетском доме, где он в то время жил.
— А какое второе?
— Полагаю, в то время старина… — Орло приостановился, недовольный собой; это прозвучало, как неоправданно фамильярное упоминание о пожилом гении, бывшем его отцом; тем не менее, он после паузы продолжил…Хигенрот все еще забавлялся идеей сделать это самому. Потому у него было подключение к одному из Убежищ в Холмах, и были кое-какие идеи превращения Холмов в истинно бунтарскую оппозицию правительству. — Он оборвал себя. Это второе место, где мог завершить свое перемещение охранник с винтовкой.
— Какой у тебя план?
— В данный момент, — сказал Орло, — я бы предпочел выяснить, как здесь продвинулись дела, пока меня не было. А потом я обрисую мой план всей группе. Хорошо?
— На все сто, — сказал Юю. — Чем меньше придется повторять, тем лучше. Но то второе дело остается между нами, правильно?
— Правильно, — сказал Орло. — До дальнейших указаний.
После этого он прошел в комнату и вежливо поприветствовал остальных, сейчас их там было одиннадцать.
Йоделл сказал:
— В твоей спальне группа женщин. И еще кое-какие люди в коридорах, им указаны места, где они могут спать на полу.
Орло с улыбкой кивнул.
— Когда я шел сюда, мне показалось, что тут весьма людно. Вновь прибывшие, полагаю?
— Мы сочли так, — сказал Йоделл, — что всем людям, имеющим какой-то доступ к Лильгину, следует объяснить, что происходит, и дать шанс решить, где они хотят находиться. До сих пор все они приходили сюда. И, разумеется, как мы предложили им, каждый мужчина привел жену или подружку. Мы все ждем четырехчасовых откровений, обещанных Лильгиным, когда он начал писать те смертные приговоры.
— Мне кажется, — сказал Орло, — что мне следовало бы быть там, занимаясь спасательной работой. Но первым делом я бы хотел рассказать вам, как, по моему мнению, все это должно получиться.
Похоже было, что они не ухватились за это объяснение.
— Но послушай, — возразил Мегара, — этот человек убил миллиард людей. Ты это не признаешь?
— Вероятно, это недооценка, — спокойно сказал Орло.
— Тогда как ты можешь убедительно оправдать оставление его у власти?
— С начала истории, — сказал Орло, — мир, похоже, управлялся всего лишь примерно пятью процентами из всех своих мужчин. К этой группе могли бы присоединиться дополнительные пятнадцать процентов, но они не совсем в состоянии сделать это. Из оставшихся восьмидесяти прцентов семь или восемь являются сексуальными отклонениями; а оставшиеся чуть больше семидесяти процентов составляют ту огромную массу тяжело работающих, нормальных людей, вступающих в брак, содержащих семьи и не разводящихся без веских причин. Эти семьдесят процентов, как оказалось, по существу, приемлют видимый общественный облик правительства.
— Это огромное большинство, — продолжал он, — видит повсюду вокруг проделанную Лильгиным хорошую работу. В конце концов, мы должны признать, что инженерный подход к человеческой натуре, рассматриваемой с полнейшей объективностью селекционера скота, поддерживает в действии фабрики и автобусы, самолеты и ракеты, и обеспечивает изобилие пищи. Население планеты стабилизировалось на уровне чуть меньше трех миллиардов. Люди всю свою жизнь живут без болезней, без войн, без серьезных эмоциональных проблем.
Орло сделал паузу, пожав плечами.
— Полагаю, что суммировал хорошие стороны Лильгина. Я веду речь к тому, что мы с вами являемся частью той же группы из пяти процентов, что и Лильгин. На его месте, имей вы его власть и его инженерные мозги, вы делали бы то же самое, или нечто подобное, в зависимости от того, что является вашим идеалом. Чего ради менять одного на другого, если оба одного типа? Вот мои аргументы.
Он взглянул на Мегара.
— Сэр, раз уж ты предлагаешь себя в качестве жизнеспособной замены, то что ты на это скажешь?
На младенческом лице было выражение нерешительности. Потом он сказал:
— Когда человек по собственной воле совершает столько преступлений, как Лильгин, его нельзя принимать в расчет для переизбрания.
— Сейчас обсуждаем тебя. Твое поведение — если бы ты был в его положении.
— Вы спятили… — сказал Мегара и бурно запротестовал:
— Я никогда на причинил вреда ни единой живой душе, кроме…
