в ней, как бульон в кастрюле, грозя сорвать крышку. Сделав несколько маленьких укольчиков в десну она с сомнением посмотрела на остатки лекарства в шприце. Хватит? Или ещё? В крайнем случае можно доколоть позже. Выждав несколько минут и почувствовав, как быстро немеет десна, Ирина взяла плоскогубцы и, выдохнув, приступила к делу.
Зуб, тот самый злосчастный зуб, который она намеревалась вылечить накануне конца света, сводил ее с ума уже пару недель. Зловонными коричневыми щупальцами кариес добрался до самой сердцевины зуба. И без кусочка анальгина в дупле жизнь была невыносима. Вырвать зуб самостоятельно, без стоматолога, казалось ещё страшнее. До сегодняшнего дня. Ирина совершенно измучилась, боль сводила с ума, отупляла. Спала она урывками, часто проводя бессонные ночи бродя по улице, будто неприкаянное привидение. В эту ночь ноги унесли её далеко как никогда – на пару километров от дома к реке. Добредя до маленького песчаного пляжа, куда они иногда ходили купаться, и ничего не замечая вокруг, Ирина присела прямо на сырой песок, опустив ноги в воду.
Как же она устала. Жизнь превратилась в нескончаемую каторгу: ковыряние в огороде, кормление скотины, уборка навоза и так по кругу каждый день без выходных и отпусков. Постоянная боль в спине, мозоли и вездесущая вонь. Все время приходится ломать себя через колено и делать то, что не хочешь. Самое элементарное дело, например, приготовление куриного бульона, превращается в многоступенчатый квест: поймай курицу, отруби ей голову, ощипи, опали и только потом свари. В жизни не осталось почти ничего, что доставляло бы ей удовольствие (если только кота потискать). И уже никогда ничего не изменится. Больше никогда она не услышит скрип качелей за окном или механический голос в метро «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция …», не почувствует запаха типографской краски от пачкающих руки, свежих газет, не попробует уныло-безвкусную «самолетную» еду. Почему такое острое осознание этого приходит к ней только сейчас, спустя столько месяцев? С задержкой, словно радиосигнал с Марса. Возможно потому, что все это время она боялась за детей и боролась за выживание, и только теперь, относительно успокоившись, осознала необратимость перемен. Будет только хуже и тяжелее. Деградация и снижение уровня жизни до раннего средневековья. Полная беспросветность. Так жить нельзя. Она больше не хочет, не может. Пусть все кончится вместе с этой проклятой зубной болью.
Ирина, не раздеваясь, сползла в прохладную воду, погрузив туда и пульсирующую щеку. Это было приятно, так приятно. Боль потихоньку стихала. Ирина начала забываться. Мощные челюсти вцепились в её предплечье и потащили из воды. Ирина выкрутилась, оставив кусок футболки в острых зубах, и встав на четвереньки оказалась нос к носу с крупной черной тенью. Собака оскалила зубы и угрожающе негромко зарычала. Сердце ухнуло и провалилось вниз, ужас мурашками пробежал по телу и ударил в голову. Ирина медленно попятилась в воду, собака двинулась за ней. На берегу сгустилась еще одна зубастая тень, но в воду не вошла. Улучив момент, когда собаки переглянулись, Ирина рванула на глубину.
Стоя в воде по шею в трех метрах от берега, она до боли в глазах вглядывалась в темноту. Смутное движение и шуршание травы давали понять, что собаки здесь, ждут. Через некоторое время она начала замерзать. Когда начало светать у Ирины уже зуб на зуб не попадал. Собаки, свернувшись колечками, лежали на пляже, спокойно наблюдая за ней. «Надо выбираться, иначе или сожрут, или околею от холода,» – решила она. Идти вдоль берега в темноте было страшно, но сейчас уже можно. Она медленно двинулась по течению реки, осторожно ощупывая дно. Собаки немедленно встрепенулись и последовали за ней по берегу, обегая кусты и заросли ивняка.
Плавать Ирина не умела. Даже нырять не могла. Погрузиться в воду с головой казалось ей делом совершенно немыслимым потому, что на нее немедленно накатывала волна неконтролируемой паники и животного ужаса, заставляющая бессмысленно барахтаться и пытаться орать прямо под водой. То есть делать все самое глупое, что можно предпринять в такой ситуации. Вода в реке была мутной. Сколько себя помнила Ирина, она всегда была такой: с плывущими травинками, листьями, пластиковыми стаканчиками, пакетами и прочим сезонным мусором после пикников. На глубине около метра дна уже не было видно, запросто можно было наступить на разбитую бутылку или другую притопленную мину.
Разумеется, по закону подлости с Ириной произошло то, чего она больше всего и боялась. Напоровшись коленями на затопленную корягу, она рухнула в воду, как подкошенная, пребольно ударившись скулой там внизу. Вынырнув и отплевавшись, Ирина готова была разреветься. Ее колотило от холода, она чуть не утонула, а две самодовольные псины спокойно наблюдают за ней с берега. Положение было безвыходным, но вместо того, чтобы впасть в отчаяние, Ирина разозлилась. Черта с два Вы меня сожрете, твари. Ощупав корягу, она выудила из воды увесистую ветку и с ней наперевес направилась к берегу. Она визжала, орала, размахивала веткой, стараясь попасть по уворачивающимся собакам. Такая неадекватная добыча их, как минимум, озадачила. Но далеко от Ирины они не отходили, преследуя ее почти до самого дома. Еще дважды по пути ей пришлось отгонять собак, пока они, наконец, не отстали.
Больно не было. Пожалуй, она вколола слишком много обезболивающего. Онемела уже не только десна, но и половина лица. А вот сил вытащить зуб не хватало, да и несподручно было делать это самой. Тогда Ирина стала потихоньку расшатывать его, словно репку на грядке. Эта тактика поначалу возымела успех, однако потом внутри что-то хрустнуло. Кровь заполнила рот и потекла тонкой струйкой по подбородку. Ирина напряглась и вытянула, наконец, зуб. Изъеденный кариесом огрызок вид имел отвратительный, но корни были целы. Что же тогда хрустнуло? Ирина опустилась на пол рядом с заляпанной кровью раковиной. Напряжение спадало, силы покидали ее вместе с адреналином и злостью. Бессонная ночь и многодневная усталость взяли свое, добравшись до постели Ирина провалилась в сон, как в бездонную пропасть.
***
Ромка поскребся в дверь: «Эй, чокнутая, ты там живая?»
С тех пор, как она выставила его за дверь прошло несколько часов. Время уже близилось к полудню, а в доме не было видно никакого движения. Может она там повесилась от отчаяния? Не то, чтобы Ромка сильно переживал. Но лучше если хоть она будет рядом, чем остаться совсем одному.
Ответа не было. Парень постучал громче и решительнее, а через пару минут и вовсе заколотил в дверь ногами. Пока она, наконец, не распахнулась. Баба выглядела еще хуже, чем утром, ее футболка
