- Ты не узнаешь меня, Дэвид, - печально сказала она.
До сих пор я ее действительно не узнавал. Но когда она сказала «Дэвид» - я ее вспомнил.
- Софи, - сказал я. - О, Софи!
Она улыбнулась.
- Дорогой Дэвид, - сказала она. - Они тебя крепко побили?
Я попытался подвигать руками и ногами. Они одеревенели и болели во многих местах, также как и все тело, а также голова. Я чувствовал, что у меня на щеке запеклась кровь, но в целом я, по-видимому, легко отделался. Серьезных повреждений не было. Я попытался встать, но она взяла меня за руку.
- Нет. Еще не время. Подожди, пока стемнеет, - она продолжала глядеть на меня. - Я видела, как вас привели. Тебя, маленькую девочку и взрослую девушку. Кто она, Дэвид?
Этот вопрос окончательно привел меня в себя. Я вспомнил о Розалинде и Петре и попытался вступить с ними в контакт. Никакого ответа. Майкл уловил мой страх и постарался успокоить.
- Слава богу! Мы очень волновались за тебя. Спокойнее, они в порядке, только устали и, очевидно, теперь спят.
- Розалинда?
- Все в порядке, я же сказал уже об этом. Что случилось с тобой?
Я рассказал ему. Это продолжалось несколько секунд, но они показались Софи очень долгими.
- Кто она, Дэвид? - Повторила Софи.
Я объяснил, что Розалинда моя двоюродная сестра. Софи выслушала и медленно кивнула.
- Он хочет взять ее себе? - Спросила она.
- Он так сказал, - угрюмо ответил я.
- Она сможет рожать ему детей? - Продолжала она.
- Чем ты можешь мне помочь? - Спросил я.
- Значит, ты ее любишь, - продолжала она.
Опять слова… Когда думаешь вместе, когда мысль принадлежит не только тебе, когда не остаешься в одиночестве, как все остальные люди, когда ты и она смотрите на мир одними глазами, любите одним сердцем, радуетесь одной радостью, когда бывают мгновения полного слияния, и ничто не разделяет вас, пусть даже тела ваши отделены друг от друга большим расстоянием… Когда ощутишь все это, тогда поймешь, как грубы слова.
- Мы любим, друг друга, - сказал я.
Софи кивнула. Она подобрала своими коричневыми пальчиками две веточки и переложила их. Потом сказала:
- Он ушел к воюющим. Она теперь в безопасности.
- Она спит, - сказал я. - Они обе спят.
Она удивленно взглянула на меня.
- Откуда ты знаешь?
Я кратко объяснил ей все как мог. Она продолжала перекладывать прутики и слушать. Потом опять кивнула.
- Я помню. Мама говорила мне что-то такое. Как будто ты понимал ее раньше, чем она начинала говорить. Это то самое?
- Вероятно. Я думаю, что у твоей матери это было в зародыше, и она сама об этом не знала.
- Должно быть, интересно обладать такой способностью, - задумчиво сказала она. – Как будто внутри тебя много глаз.
- Что-то вроде этого, - согласился я. - Это трудно объяснить. Но это не всегда только приятно. Иногда это причиняет боль.
- Любой вид отклонения причиняет боль, - сказала она, продолжая сидеть на корточках. Затем она замолчала, опустила глаза и стала глядеть на прутик.
Потом сказала:
- Если она будет рожать ему детей, то я ему буду больше не нужна.
Света было достаточно, чтобы я увидел краску на ее щеках.
- Софи, дорогая, ты любишь его, этого человека-паука?
- О, не называй его так, пожалуйста… Его зовут Гордон. Он добр со мной, Дэвид. Он заботится обо мне. Ты здесь лишком недолго, чтобы понять, что это значит. Ты никогда не испытывал одиночества. Ты не можешь понять этой ужасной пустоты, которая здесь окружает человека. Я бы с радостью рожала ему детей, если бы смогла… Я… О, почему они так со мной поступили? Почему они не убили меня? Это было бы милосерднее…
Она сидела молча. Слезы выкатывались из закрытых глаз и бежали по щекам. Я взял ее за руку.
Мне вспомнилось: мужчина, обхвативший рукой женщину, маленькая фигурка на спине лошади, машущая мне рукой, пока ее не скрывают деревья. Поцелуй на моей щеке, и локон, перевязанный желтой лентой в моей руке.
Я смотрел на нее сейчас, и сердце мое болело.
- Софи, - сказал я, - Софи, дорогая, этого не произойдет. Ты поняла? Этого не может произойти. Розалинда никогда не допустит этого. Я знаю.
Она посмотрела на меня сквозь слезы.
- Ты не можешь знать этого о другом человеке. Ты стараешься только…
- Нет, Софи, я знаю… Мы с тобой можем знать друг о друге очень мало. Но с Розалиндой все не так. Когда думаешь вместе, тогда знаешь о человеке все…
Она недоверчиво посмотрела на меня.
- Это правда? Но я не понимаю…
- Ты и не можешь понять. Но это правда. Я чувствую то, что чувствует она при виде этого человека… При виде Гордона.
Она продолжала с сомнением смотреть на меня.
- Ты знаешь, о чем я думаю? - Спросила она с беспокойством.
- Не больше, чем ты говоришь, - уверил я ее. - Это вовсе не подслушивание. Можно мысленно говорить человеку, о чем ты думаешь, а можно и не говорить.
Ей объяснять было труднее, чем дяде Акселю, но я попытался. Через некоторое время я заметил, что стало темно, и я с трудом различаю фигуру Софи. Я прервал объяснения.
- Сейчас достаточно темно?
- Да. Но нужно идти осторожно. Ты можешь идти? Нам недалеко.
Я встал, ощущая боль во всем теле, но идти я мог. Она, казалось, видела в темноте лучше меня и, взяв меня за руку, повела куда-то. Мы укрывались за деревьями, но я видел слева от себя огни и понял, что мы огибаем лагерь. Мы обошли его по кругу и добрались до нижней скалы, ограждавшей лагерь с северо-запада, потом в тени этой скалы прошли около пятидесяти ярдов вдоль ее основания. Здесь она остановилась и вложила мне в руку конец одной из висящих веревочных лестниц, которые я видел на скале раньше.
- Следуй за мной, - прошептала она и начала подниматься.
Я осторожно полез за ней и очутился на выступе скалы. Здесь лестница кончалась. Софи протянула мне руку и помогла взобраться.
- Садись, - сказала она.
Светлое пятно, через которое я прошел, исчезло. Она двигалась где-то около меня, что-то разыскивая. Затем я увидел искры, как от удара кремня. Софи раздула искры и зажгла две свечи. Они были короткие и толстые, горели дымным пламенем и отвратительно пахли. Но они позволили мне осмотреться.
Я находился в пещере примерно пятидесяти футов глубины, вырубленной в песчаной скале. Вход был завешен шкурой. В одном из дальних углов в потолке была щель, из которой капала вода.
Каждую секунду слышался звук падения капли. Вода капала в деревянное ведро и стекала в желобок, проходивший вдоль пещеры до самого выхода. В дальнем углу лежала охапка маленьких веток, покрытых шкурами и изорванными одеялами… Здесь было несколько кружек и другая утварь. Закопченный очаг с отверстием для отвода дыма. Рукояти нескольких ножей и другой инструмент был виден в одной из ниш. Копье, лук, кожаный колчан с дюжиной стрел лежали рядом с кроватью. Больше ничего не было.
