Умный только головой покачал, должно быть удивляясь небывалой скромности своего собеседника.
– А каким образом Унылый собирается проверять свой ва-стук? – осторожно поинтересовался у Умного Чейт.
– Как обычно, – ответил тот. – Как все мы это делаем.
Напустив на себя всепонимающий вид, Чейт многозначительно наклонил голову.
Умный ответил ему точно таким же исполненным невысказанного глубокомыслия, хотя и несколько менее изящным кивком.
– И сколько времени обычно занимает проверка? – спросил Чейт так, словно просто хотел уточнить то, что ему и без того было прекрасно известно.
– Ну, это как получится, – развел руками Умный. – Если ты уверен в своей книге, то жди спокойно.
Вот уверенности-то Чейту как раз и не хватало.
А тут еще слева к нему подобрался какой-то гудос, а от него воняло, как от дохлого козла, и зашептал в самое ухо:
– Знаешь, чужак, ва-стук Унылого молчит уже лет пять, а то и больше. Вначале-то он пытался это скрыть, но, сам видишь, поселок у нас небольшой, так что вскоре всем все стало известно…
– Не болтай лишнего! – одернул шептуна Умный, и не в меру разговорчивый гудос тут же отполз в сторону.
Чейта всего передернуло после таких слов. Поистине, было бы настоящим чудом, если бы вдруг заговорила душа у человека, который уже и думать о ней забыл.
Чейт в чудеса не верил. А потому стал, незаметно осматриваясь по сторонам, выискивать кратчайший путь к бегству. На беговой дорожке Чейт, вне всяких сомнений, обошел бы любого из низкорослых гудосов, но вот на пересеченной местности аборигены, наверное, будут иметь преимущество. К тому же у гудосов имелись копья, которые дикари обычно пускают в ход не задумываясь.
Напряженные размышления Чейта прервал радостный крик вновь появившегося на пороге своей хибары Унылого.
– Мой ва-стук снова говорит! Да еще как говорит! – Он отыскал взглядом Чейта, возвышавшегося над обступившими его со всех сторон гудосами. – Сколько, ты говоришь, у тебя этих штуковин?
– Более чем достаточно! – радостно ответил Чейт.
– Это сколько? – Унылый, как обычно, обратился за толкованием непонятных ему слов к Умному.
– Это очень много, Унылый. – При этом Умный посмотрел на Чейта так, словно все еще подозревал его в каком-то подвохе.
– Я беру столько! – Унылый вскинул над головой руку с растопыренной пятерней. – Нет, столько! – В воздух взлетела вторая рука старейшего отца селения.
– Послушай, чужак, – дернул Чейта за рукав оказавшийся рядом с ним абориген. – Мне тоже не мешало бы поправить свой ва-стук.
– И мне тоже, – протянулась к Чейту еще одна рука.
– Мне тоже пригодится, – пролез к Чейту совсем молодой гудос. – Мало ли что…
Под натиском насевших на него аборигенов Чейт отступал до тех пор, пока не прижался спиной к столбу.
– Хватит! – Закричал он, взмахнув руками над головой. – Прекратите! Всем хватит!
* * *
Торговля шла бойко. Менее чем за час Чейт продал без малого три сотни экземпляров Священного писания. Каждый из аборигенов брал от пяти до десяти книг. Наверное, брали бы и больше, но считать гудосы не умели, а на руках у них было только десять пальцев. Кроме того, неохваченной оставалась женская часть населения, ни одна из представительниц которой даже не подошла к лотку Чейта. Но в этом вопросе Чейт не стал проявлять настойчивости, опасаясь нарваться на неприятности, нарушив по незнанию какой-нибудь местный обычай или запрет.
Чейт начал с того, что предложил аборигенам самые дорогие настольные издания. Внушительный вид книги и ее неподъемный вес внушали гудосам уважение, и они с радостью растаскивали их по своим домам. Но предварительно Чейт просил каждого из них приложить большой палец к контрольной ячейке на электронной чековой книжке, куда он своевременно вносил стоимость проданного товара.
Поскольку аборигены только посмеивались над столь нелепым, по их мнению, требованием Чейта, это открывало широкие возможности для злоупотреблений. Но Чейт вел себя исключительно корректно и честно – обворовывать людей, пусть даже таких, для которых деньги ровным счетом ничего не значили, было не в его правилах. Кроме того, он не собирался переводить деньги, внесенные в электронную чековую книжку, в наличные. Чтобы не иметь в дальнейшем никаких проблем с властями, лучше всего было передать святым отцам чековую книжку в нетронутом виде – только вклады, и ни единой федерал-марки, снятой со счета.
Когда настольные книги закончились, Чейт перешел к подарочным изданиям с голографическими иллюстрациями. Но вскоре поток покупателей иссяк. Жителей из селения Унылого оказалось недостаточно для того, чтобы переварить хотя бы пятую часть имевшегося у Чейта товара. Для того чтобы продолжить свою коммерческую деятельность, Чейту была нужна помощь старейшего отца селения.
Прежде чем отправиться с визитом к Унылому, Чейт вставил в ноздри фильтры, дабы не подвергать себя мучительному вдыханию тяжелого, застоявшегося смрада, который, как можно было предположить, наполнял жилища гордых и независимых гудосов.
Унылый, подтянув прикрывающие его тело шкуры, с гордым видом восседал сразу на трех томах настольного издания Священного писания, положенных один на другой.
– Как твой ва-стук, уважаемый Унылый? – вежливо поинтересовался Чейт.
– Растет с каждым вздохом, – блаженно закатив глаза, ответил Унылый.
– Я рад за тебя. – На полу, покрытом плотным слоем рыбьих костей, обрывков шкур, комьев свалявшихся волос и еще бог знает какой гадости, Чейт выбрал уголок почище и присел на корточки. – Надеюсь, что теперь в твоем селении ни у кого не возникнет проблем с ва-стук.
– Это великое счастье – знать, что твой ва-стук не покинул тебя, – наклонив голову, возвышенно произнес Унылый.
– Но на борту моего корабля осталось еще много книг, – перешел к интересующему его вопросу Чейт.
– А мне-то какое дело до этого? – недоумевающе вскинул брови Унылый. – Того, что я у тебя взял, мне на мою жизнь хватит.
– Помнится, Унылый, ты рассказывал мне о непочтительных соседях, которые пытались учить вас жизни? – вкрадчиво произнес Чейт.
– Да, – согласился с ним Унылый. – Нас пытаются поучать все кому не лень. Да только все без толку. У нас своя гордость имеется! Нам чужого не надо, но и своего не отдадим!..
Старейший отец селения, похоже, вознамерился произнести длинную речь, полностью состоящую из традиционных лозунгов. Поскольку слушать ее у Чейта не было ни малейшего желания, он со всей возможной деликатностью прервал оратора:
– Так не пришла ли пора, Унылый, самим начать учить своих соседей?
