Я глубоко вздохнул и проглотил слюну.
— И режиссёр один из них? — спросил Алекс.
— С режиссёром не всё так просто. Он не был с самого начала среди тех, кто отказался восстанавливать сохранённые расы. Он даже был хранителем одной из цивилизаций. Но в какой-то момент он вдруг резко поменял своё решение и сам уничтожил доверенную ему цивилизацию.
— Ни хрена себе — как-то неопределённо буркнул Алекс.
— Да тут всё — «ни хрена себе» — сказал я — Но есть и плюс. Если бы он сразу был на стороне тех, что отказались, тогда мы были бы в полном дерьме. Но он был хранителем, и естественно, после того, как он совершил акт уничтожения, он был наказан. Его многого лишили, правда я точно не знаю чего, но Первый написал, что он потерял не меньше половины своих способностей и технологических игрушек. И ещё, они лишили его способности творить мысленно. Об этом тоже Первый написал. Потому ему и потребовался писатель, чтобы придумать этот чёртов мир, понимаешь?
Алекс неуверенно кивнул головой.
— А зачем ему вообще понадобился этот мир? — спросил он.
— Об этом в тех четырёх листах тоже было, но я не до конца понял. Надеюсь уточнить это при личной встречи с режиссёром.
— Слушай — сказал Алекс, и его голос слегка дрогнул — Если этот режиссёр один из тех высших существ, то я думаю, с ним ничего нельзя сделать.
— Он лишён многих своих способностей — медленно повторил я — Ты что, предлагаешь сидеть и дальше здесь?
— Нет. Но чёрт возьми, эти типы были ещё до Большого взрыва, то есть… какие у тебя планы-то хоть?
— Я же тебе говорил. Забираем Алину, потом я звоню режиссёру, и требую отпустить нас. Пусть экспериментирует с Инри и остальными деревенскими, а нас оставит в покое. Не забывай Алекс, он тут против их законов, понимаешь?
— Ну, их законы — Алекс нервно рассмеялся — Тут человеческие законы лично тебе ни хрена не помогают. А ты об их законах говоришь.
Я пожал плечами.
— Нельзя просто смириться, Алекс — как-то мягко сказал я — Ты пойми, мы ведь тоже были до Большого взрыва. И не наша вина, что началась та чёртова аннигиляция. Конечно, спасибо им за то, что спасли нас от гибели и восстановили, но они ведь сами решили, после достижения точки сохранения, предоставлять свободу, понимаешь? А режиссёр, он не желает видеть других свободными. И он уже не пренадлежит им, он изгнан. Ему видите ли захотелось снова поиграть. Наверное, пожалел, что уничтожил свою цивилизацию, ему стало скучно, и теперь он принялся нас изучать. А зачем? Чтобы научиться контролировать, правильно? А когда научится контролировать, то что? Подумай. Вряд ли он станет поступать в интересах людей. Да и какая разница, в принципе. Я хочу сейчас сказать о нас, Алекс. Или ты считаешь что какая то мразь, пусть даже бывшая когда-то высшим существом, имеет право управлять нашими судьбами?
Алекс молча смотрел на остывающие угли.
— Нет — резко ответил я на свой вопрос — Мы сами вправе выбирать свой путь. И все вместе, и каждый в отдельности. Я не собираюсь, как остальные, сидеть здесь до тех пор, пока режиссёр изучит нас. И ещё и не ясно, что будет потом. Может, он просто уничтожит нас с этим миром, как никчёмный, использованный материал.
— Но я не вижу никаких способов, что-либо изменить — глухо проговорил Алекс.
— Ему необходимо повиновение — сказал я — Он смотрит, как можно заставить людей подчиняться. И всё у него получается. При помощи какой-нибудь новой религии, и таких, как Инри, он сможет контролировать всё население нашей планеты. И ему осталось интересно только одно — понять, почему некоторые не хотят подчиняться тому, чему подчиняется основная масса. Почему некоторые становятся этакими отрицательными частицами-электронами, которые живут по своим законам. Он не смог совладать с Первым, так и не заставив его дописать роман. Плюс ты, Алекс.
Алекс удивлённо поднял глаза.
— Да, Алекс, и ты тоже. Ты ведь не примкнул к стаду, и остался неким зависшим элементом. Я думаю, он до сих пор не решил, что делать с такими как ты. Но поверь мне, в конце концов он придёт к решению, и это решение будет простым — уничтожать. Он то и продолжал набирать сюда новичков, в надежде, что попадётся ещё один, похожий на тебя. И ему до жути интересно, как поведёт себя новичок, как поведёшь себя ты, сможем ли мы противостоять ему вдвоём, понимаешь? Если мы сдадимся, он поймёт, что все люди когда-нибудь сдаются. А тех, кто не сдаётся, тех ненавидят и уничтожают сами люди. Что-то я уже перестаю что-либо понимать.
Я поднялся и стал ходить туда сюда, пытаясь сжать всю эту кучу мыслей в свою личную сингулярную точку.
— Мы должны идти за Алиной — сказал я, остановившись — Прямо сейчас. Мне кажется, что режиссёр даже не догадывается, что и среди смирившихся есть те, кто лишь притворяется. Это как скрытая масса во Вселенной. И мы должны выбраться отсюда, Алекс, втроём, а все остальные побоку. Их не изменить. Я просто думаю, что люди рождаются уже такими, какими они подохнут, понимаешь? И всех здесь, всех этих деревенских, уже никогда не сделать другими.
— Хорошо — напряжённо сказал Алекс — Но нужно всё сделать очень аккуратно. Как ты вообще собираешься её оттуда вытаскивать?
— Она ведь каждый день ходит собирать местные прянности, так?
— Ну — Алекс кивнул головой.
— Значит, можно просто подойти как-нибудь поближе лесом, и позвать. Я думаю, она всё поймёт, когда увидит нас, и нам не придётся долго ждать. Потом вернёмся сюда и я позвоню режиссёру.
— А если он не согласится нас отпустить?
— Тогда мы объясним всем здесь, кто их так называемый бог, и не видать режиссёру никакого почитания. А я думаю, именно это ему и нужно — почитание.
Алекс взял в руку прислоненное к бревну копьё и посмотрел на меня.
— Если они нас засекут, тогда просто возвращаемся. Без Алины. Если у тебя ничего не получится, нам ещё жить здесь придётся.
Я ухмыльнулся. Да, Алекс, пару недель назад я бы и не подумал даже, что ты можешь такое сказать.
— Хорошо — едва слышно выдохнул я.
Мы, взяв только копья, зашагали к лесу, молча, не глядя друг на друга, и, наверное, думая о разном. Алекс скорее всего размышлял о том, как бы поблагоприятней закончить всё это опасное предприятие. А я думал об Алине, о том, что наконец-то исполняю данное обещание, и испытывал от этого приятное, немного щемящее чувство.
Алекс старался углубиться в лес, как можно дальше, потому сильно взял влево, и через несколько метров нам стало трудно пробираться сквозь заросли какой-то липкой, змеящейся травы, достигавшей по высоте колен. Я чертыхался, сплёвывая сквозь зубы и резко дёргая ногами, когда вокруг них набирались огромные зелёные клубки.
