- Что вы, на лыжах разве замерзнешь! - бодро ответил Ури, оправляя свой новенький лыжный костюм с красивыми золотыми молниями.
Тереза перевела ревнивый взгляд на сына. Ильмар был выше и крепче Ури, хотя годами моложе. Старая рыбачья курточка, широченные отцовские брюки и валенки составляли сейчас его костюм.
"Вырос сынок, и не заметила. Весь в отца, - подумала Тереза. Теперь раскошеливайся, мать, надо сыну обнову справить".
Втайне от Ильмара Тереза уже готовила ему подарок: синий свитер с парусной шхуной на груди. Точно такой же свитер когда-то носил его отец.
Гость между тем, спросив разрешения, сел в кресло-качалку и, не переставая улыбаться, стал потихоньку покачиваться, уголком глаза наблюдая за Ильмаром.
- Сынок, - сказала Ильмару мать, вынимая из комода какие-то вещи, - посмотри за молоком, чтоб не выкипело, да гостя угости, пусть с мороза погреется. А я скоренько соберусь, - добавила она, выходя из комнаты.
- Благодарю вас, я только что завтракал, - сказал Ури.
- Сейчас, мама. - Ильмар неторопливо вышел на кухню.
Ури остался сидеть в качалке. Цепкий взгляд его заметил в углу над столиком Ильмара портрет моряка. Суровое лицо показалось знакомым.
"Отец... - догадался Ури... - Интересно, мать в самом деле собирается уходить или так и будет здесь шнырять по комнатам? Не хватает, чтобы я из-за этого дурака на дворе мерз. Поговоришь при ней..." - Ури с беспокойством заерзал в качалке.
Вернулся Ильмар. По-хозяйски расстелил на скатерти клеенку, принес кастрюлю с молоком, чашки.
Большую красную чашку с белыми чайками показал Ури.
- Отец из нее пил, - пояснил он, - его любимая была.
Ури не притронулся к молоку.
- Могу тебе новость сообщить капитан. Только пока никому ни слова, хорошо?
Ильмар не ответил.
- Я еду в Артек! Посылают, - весело сказал Ури.
- Что, еще одна путевка пришла? - рассеянно спросил Ильмар.
Ури поморщился.
- Не интересовался этим вопросом... Посылают, - мечтательно повторил он. - Придется ехать: отличник, тут уж ничего не поделаешь. - Ури был разочарован, что Ильмар не только не позавидовал ему, но и вообще едва обратил на его слова внимание.
- Да, ты знаешь насчет экскурсии в Таллин? - вдруг спросил он. Из нашего класса ни один не едет. Мать не хочет пускать. Говорит, за скверное поведение...
В комнату вошла Тереза. На ней было синее шерстяное платье. Это платье она впервые надела после смерти мужа и сейчас выглядела в нем красивой и помолодевшей. Волосы были хорошо уложены, а глубокие морщины у глаз стали незаметны, словно кто разгладил их доброй рукой.
Перехватив недоуменный взгляд сына, мать улыбнулась.
- В волисполком пойду: говорят, человек из города приехал, лекцию будет рыбакам читать! Народ идет - не грех и мне послушать. Ты, сыночек, дал бы мне какую тетрадку, что ли, - нерешительно попросила она. - Глядишь, пригодится.
Ильмар с непривычным чувством радостного смущения вытащил из-под своего стола старый матросский сундучок. На внутренней стороне крышки - фотография отца, точно такая же, как на портрете. Рядом - снимок военного корабля, на котором отец когда-то служил.
В сундучке - кипа тетрадей, книги, длинный рыбацкий нож, целый мешочек янтарей и большая алюминиевая фляга с надписью чернилами: "Вольдемар Таммеорг".
После ухода матери в комнате на некоторое время воцарилось тягостное молчание.
"Сказать или не сказать? - подумал Ильмар. - Нет, ничего не скажу. Если опять начнет про учителя, вытолкаю и хорошенько по шее надаю. Хватит воду мутить".
Ури заговорил об учителе.
- Вчера, - сказал он, - я разговаривал с матерью. Представляешь, оказывается, она очень не уважает Уйбо. Пожалуй, ты был прав... Я пришел тебе сказать, что согласен бросить всю эту затею. Знаешь, как будто ничего не было, мы ничего не знаем... Все забудется само собой.
Ильмар зло посмотрел на Ури.
- Вот что, - еле сдерживая себя, проговорил он, - сегодня после обеда мы с дядей Мадисом в Кивиранна едем, а вот завтра мы с тобой вместе пойдем к учителю.
- К учителю? - переспросил Ури. Глаза его с беспокойством забегали. Такой поворот дела был неожиданным. - Зачем? Да ты спятил, капитан!
- Мы пойдем и все ему расскажем, о пасторе тоже, - твердо сказал Ильмар. - Ты знаешь меня, Ури. Это мое последнее слово.
- Ни за что! Да! Я не пойду!
- Тогда я один пойду!
- Попробуй только. Ты поклялся молчать, ты дал пионерскую клятву, не советую тебе забывать об этом.
Ильмар угрожающе поднялся. Ури тоже вскочил и, попятившись, многозначительно сунул руку в карман. Ильмар подошел к нему вплотную.
- Ну? - строго спросил он, сжимая кулаки.
Ури отшатнулся. Трясущимися губами он с ненавистью прошипел:
- Хорошо, пойдем... только после каникул. Завтра я уезжаю. Но ты... не вздумай без меня пойти. Я с тебя слова не снимаю, помни!
- Ладно, пусть так. Садись и пей свое молоко, - презрительно бросил Ильмар, - Я посмотрю, что с плитой делается.
Оставшись один, Ури долго смотрел на сундучок Ильмара. Внезапно какая-то мысль озарила его лицо.
- Хорошо же, ты еще пожалеешь... - прошептал он, Ури быстро нагнулся, что-то взял из сундучка и тихо шмыгнул в сени, где висела его куртка.
Глава 25. СЛУЧАЙ У БЕЛЫХ СКАЛ
Старый рыбачий парусник встал на якорь недалеко от каменистого берега Кивиранна.
Ильмар сидел у мачты и возился с морским компасом. Сойти с рыбаками на берег он не захотел.
- Ну, что ж, - после минутного раздумья сказал Мадис, - оставайся, за шкипера будешь. Только мы ведь не скоро вернемся. Может, час, а может, и два проторчим. Сам знаешь, к кому приехали. Как бы не замерз, сынок, - погода свежеет. - Мадис показал на море.
Низкий, холодный ветер срывал с гребней высоких зеленовато-серых волн брызги пены. Вода пузырилась и становилась непрозрачной.
- Ничего, дядя Мадис, не замерзну. Нарочно полушубок взял, он теплый.
- Ну, коли теплый, будь по-твоему. Тогда мы и рулевого с собой прихватим. У Энделя длинный язык, как раз для нашего дела годен.
С кормы послышалось добродушное ворчание. Громадный широкоплечий детина, только немного уступавший Мадису ростом, показал приятелю пудовый кулак.
Рыбаки засмеялись. Все хорошо знали, что Эндель и двух слов толком связать не может.
- Я тебе, сынок, все же плащ оставлю, - сказал Мадис. Он снял с себя большой парусиновый плащ и закутал в него Ильмара, под ноги сунул овчину. - Ну, с богом! - крикнул он рыбакам.
Три неуклюжих великана отвязали от кормы лодку и отчалили.
Мадис покачал головой.
- Зря парня оставил. Не дай бог, сковырнется с борта. Вишь ты, сказал он словно про себя, - Вольдемар на этом "Калеве" рыбачил, и Ильмар, как свободная минутка, - так на парусник. Чистит, скребет его, сам красил прошлой весной. Хороший парень, труд любит и рыбак будет что надо. А вот что, братцы, - обратился Мадис к рыбакам, - ежели с мотоботом дело выйдет, назовем-ка его "Вольдемар Таммеорг". А? Славный рыбак был Волли. Таких, как он, теперь нет.
