— Дело в том, что я просто торговец — хочу торговать с окраинными областями Галактики. Я нашел несколько старых карт, прибыл сюда чтобы найти новые рынки сбыта. И, конечно, разговоры об истощившихся планетах волнуют меня. Как же на них заработать? Вот, скажем, что с Сивенной?
Старик наклонился вперед.
— Я не могу точно сказать. Может быть не так уж плохо. Но вы торговец? Вы скорее похожи на воина. Вы все время держите руку рядом со своим бластером, и на вашей скуле шрамы.
Мэллоу дернул головой.
— Там, откуда я пришел, мало законов. Драки и шрамы — просто часть того, что приходится делать в результате торговых операций. Но сражаться имеет смысл, если только в конечном итоге это окупиться, а если можно обойтись без драк, то тем лучше. А теперь скажите, смогу ли я заработать на этой планете достаточно для того, чтобы было за что сражаться? Это меня как раз не пугает.
— Я вижу! — согласился Бар. — Вы могли бы присоединиться к остаткам армии Вискарда на Красных Звездах. Правда, я не знаю, назвать это сражение или пиратство. Вас бы с удовольствием взяли в рекруты к теперешнему регенту, который занимается убийствами и насилием с тех пор, как было совершено удачное покушение на последнего принца.
Тонкие щеки патриция покраснели. Глаза его закрылись и вновь открылись, яркие, как у птицы.
— Вы не особенно дружелюбно говорите о регенте, патриций Бар, — сказал Мэллоу. — А что, если я один из его шпионов?
— Ну и что, если так? — с горечью ответил Бар. — Что вы можете от меня взять? Он обвел иссохшей рукой голые стены своей убогой мансарды.
— Вашу жизнь.
— Я расстанусь с ней достаточно легко. Она и так уже на пять лет дольше, чем необходимо. Но вы не шпион. Если бы это было так, то даже моя инстинктивная самозащита не дала бы мне высказать того, что я вам сказал.
— Откуда вы знаете?
Старик рассмеялся.
— Вы смотрите на меня подозрительно. Готов поспорить, вы подумали, что я строю вам ловушку, чтобы вы начали ругать правительство. Нет, нет. Я давно не занимаюсь политикой.
— Не занимаетесь политикой? Разве может кто-то не заниматься ею? Слова, которыми вы описали действия регента — убийства, насилия и тому подобное. Вы отнюдь не выглядели объективным. По крайней мере не так, как если бы давно не занимались политикой.
Старик пожал плечами.
— Воспоминания жалят, если они приходят внезапно. Послушайте и судите сами! Когда Сивенна была столицей всей провинции, я был патрицием и членом провинциального Совета. Моя семья была старинной и весьма уважаемой. Один из моих пра-прадедов был… Хотя, это невозможно. Бывшая слава — плохое воспоминание.
— Я так понимаю, — сказал Мэллоу, — у вас произошла либо гражданская война, либо революция.
Лицо Бара потемнело.
— Гражданские войны стали бесконечны. Это дегенеративные дни, но на Сивенне все было спокойно. Во времена Станнела IV она почти достигла прошлого благополучия. Но затем на престол один за другим вступали слабые императоры, а слабые императоры означали сильных регентов, и наш последний регент, тот самый Вискард, который сейчас занялся пиратством на Красных Звездах, решил сам стать императором. Он был не первым. И если бы он преуспел, это тоже был бы не первый случай. Но у него ничего не вышло, потому что когда императорская флотилия звездолетов во главе с Адмиралом приблизился к Сивенне, вся планета восстала против своего изменившего наместника.
Он грустно замолчал.
Мэллоу обратил внимание, что во время речи старика он весь напрягся, и тут же заставил себя расслабиться.
— Пожалуйста, продолжайте, сэр.
— Спасибо, — слабо ответил Бар. — Это великодушно с вашей стороны удовлетворить прихоти старого человека. Они восстали, или, мне вернее следует сказать, мы восстали, потому что я был одним из младших предводителей. Вискарду еле-еле удалось бежать, мы преследовали его по пятам. Планета, а вместе с ней и вся провинция, открыла свои двери адмиралу, выражая полное почтение и лояльность Императору. Почему мы это сделали, я сам не знаю. Может быть, мы чувствовали лояльность не к самому Императору, который был тогда крошечным младенцем, а к символу. А может — мы боялись долгой осады.
— А дальше? — подстегнул его Мэллоу.
— Дальше, — угрюмо ответил старик, — адмиралу все это пришлось слишком не по душе. Он жаждал победной славы над восставшей провинцией, а его люди хотели поживиться тем, что обычно достается победителям. Поэтому, пока народ, собравшийся на улицах всех городов, кричал «Ура» императору и его адмиралу, он занял все центры обороны, а затем приказал сбросить бомбы на население.
— На каком основании?
— На том основании, что они восстали против наместника, поставленного самим Императором. И адмирал стал новым наместником через месяц после убийств, насилий и прочих ужасов. У меня было шесть сыновей. Пятеро из них умерло в то время. У меня была дочь. Я надеюсь, она тоже умерла. Меня не тронули, потому что я был стар. Я пришел сюда, слишком старый для того, чтобы наш наместник обо мне думал.
Он склонил свою седую голову.
— Мне ничего не оставили, потому что я помогал свергнуть восставшего наместника, мешая адмиралу заслужить его славу.
Мэллоу молча сидел и ждал. Потом он мягко спросил:
— А что с вашим шестым сыном?
— Что?
Бар улыбнулся ледяной улыбкой.
— Он в безопасности, потому что он присоединился к адмиралу простым солдатом под вымышленным именем. Он артиллерист в личном флоте его величества. О, нет. Я вижу ваши глаза. Он неплохой сын. Он навещает меня, когда может, и помогает. Он поддерживает мою жизнь. И в один прекрасный день наш великий и славный наместник будет пресмыкаться перед своей смертью. И его казнит мой сын.
— И вы говорите все это незнакомцу? Вы ставите вашего сына в тяжелое положение.
— Нет. Я помогаю ему, давая нового врага. И если бы я был другом наместника, а не его врагом, я бы посоветовал ему выслать патрульные корабли до самого края Галактики.
— Разве у вас в космосе нет кораблей?
— А вы видели хоть один? Разве вас кто-нибудь остановил и потребовал визу? С таким малым количеством кораблей, как у нас, и при таких интригах и беззакониях, которые творятся у нас, ни одного звездолета нельзя оторвать от этих дел, чтобы послать охранять внешние системы, где царит варварство. До сих пор нам ничего не грозило с периферийных районов Галактики… до тех пор, пока не появились вы.
— Я? Я не представляю собой никакой опасности.
— За вами придут другие.
Мэллоу медленно покачал головой.
— Я не совсем уверен, что понимаю, о чем вы говорите.
