— Однако остальные — мертвы по-настоящему.
— О да, — мягко произнес он. — Амара Гююр и его люди действительно мертвы. Она знает, что они мертвы, и это поможет убедить ее и в моей смерти, если вдруг у нее возникнут сомнения. Я ничуть их не жалею — они замучили, Саула Линдрака до смерти. Они бы и меня убили, если бы транквилизаторы, которые мне кололи, оказались настолько эффективны, как они ожидали. В великанском сложении есть свои преимущества.
— Так всеми событиями руководил ты?
— По большей части. Но они вмешивались почти во все, что я предлагал.
— Они?
— Местные жители. Они, похоже, немного застенчивы — во плоти я их еще не встречал. Но у них очень сложные машины.
— Пожар потушен? — спросил я, намеренно выбирая наиболее нейтральный вопрос.
— Да. Большого ущерба он не причинил. Все можно восстановить.
— Для меня это большое облегчение.
Сарказм здесь был не слишком уместен, но, думаю, меня можно было извинить.
Наступила пауза, пока Мирлин смотрел на распростертого звездного капитана, у которой на лице сейчас было самое мирное выражение из всех, что мне доводилось раньше видеть.
— Я думаю, они мне всерьез не поверили, — произнес Мирлин.
— В чем не поверили? — заинтересовался я.
— Они не поверили, что все здесь начнут друг друга убивать. Сами они никого не убивают, — сказал он. — Подозреваю, что и мрут они не часто. Похоже, их мир и их жизни — все находится под строжайшим контролем.
— Честь им и хвала. Но ты-то как сумел организовать свой собственный расстрел?
— Я заключил с ними сделку.
— Я так и понял. Но почему не с капитаном? Или с Амарой Гююром? Или со мной?
— У меня с ними оказались общие интересы, — сказал он — Мне нужен дом… жизнь… свое место. Я с радостью согласился остаться здесь и помочь им выбраться.
— Помочь им выбраться? Каким образом? Их мир и их жизнь под контролем, ты это помнишь?
— Им нужно время все обдумать, мистер Руссо. Время, чтобы решить, как быть со вселенной.
— Со вселенной?
У меня складывалось ощущение, что я начинаю выходить за рамки собственных философских глубин Все становилось слишком сюрреалистичным.
— Они не знают о существовании вселенной, — сказал он — Они думали, Асгард — это все, что есть в этом мире… уровень за уровнем, до бесконечности. Теперь им надо… уяснить для себя, кто они, где находятся и почему.
— Значит, они не создатели? Не они создали Асгард и не знают, для чего он?
— Нет. Создатели не они. Им кое-что известно о нескольких сотнях уровней, но о том, что там, ближе к Центру, они знают не больше тебя. Сами они мало занимались исследованиями, но роботы у них точно есть. Однако по шахте Саула они никогда не поднимались. И что там, на третьем уровне, — понятия не имеют. Теперь им стало известно о холодных слоях… о галактическом сообществе… о тетраксах и вормиранах, о воине людей с саламандрами Но у меня сложилось впечатление, что это мало их волнует. Подозреваю, они не слишком агрессивны и считают все здесь происшедшее совершенно ужасным.
Я и сам считал все это ужасным, но говорить об этом не собирался. Вместо этого я сказал:
— Значит, ты собираешься остаться преподавать им строение вселенной?
Лицо мое осклабилось в сардонической улыбке. Он был новорожденным, и все знания о вселенной и человечестве были закачаны в него какой-то машиной. Он не был настоящим. Возможно, поэтому таинственные обитатели подземного мира так охотно пошли с ним на контакт.
— Тогда зачем ты спровоцировал кровопролитие? — спросил я его. — Не проще ли было попросить твоих друзей сунуть Амару Гююра вместе с его головорезами в холодильник? Они, должно быть, изучили нас вдоль и поперек за те двенадцать дней, что мы были в их руках. Им не обязательно было вообще кого-то из нас пробуждать. Они могли бы использовать нас как банки данных о вселенной, а затем выбросить нас на помойку.
— Я думал, ты хотел бы вернуться домой, мистер Руссо. Я хотел сделать тебе как лучше. Звездному капитану тоже, как ни противоестественно это может показаться. У меня действительно нет на нее зла, ты ведь понимаешь. Она может видеть вещи лишь такими, какими она их видит.
— Ты вывел меня прямо в лапы Амары Гююра, — заметил я. — Он мог прикончить меня в любой момент.
Мирлин что-то поднял с земли. Это был игольник, который вручил мне Серн, чтобы я мог грозить им Джейсинт Сьяни. Полагаю, один из тех, что имел при себе Гююр. Он направил его вверх и выстрелил. Ничего не произошло.
— Он не заряжен, — сказал я.
— Он заряжен, — возразил он. — Просто он не может стрелять.
Странно, ноя ощутил горечь разочарования. Еще совсем недавно я совершил единственный в своей жизни героический поступок. Я решился на настоящий бунт против одного из самых больших негодяев в известной вселенной. Но его оружие уже было обезврежено. Весь героизм тут же стал выглядеть глупо.
— Автомат, убивший Халекхана, не был обезврежен, — холодно заметил я.
— Халекхан — это случайность, — сказал он. — Как заметил Гююр, то была нелепая оплошность Хелеба. Я ничего против него не имел, но и плакать по поводу его смерти тоже не буду. Это была часть цены, которую необходимо уплатить, если хоть кто-нибудь из вас хочет выйти на поверхность. Ты единственный, кому я доверяю, мистер Руссо, но даже здесь я буду соблюдать осторожность. Кровопролитие не было чисто моей идеей; как я уже сказал, те, с кем я контактирую, не были полностью уверены, что вы за существа, несмотря на информацию, выделенную из вашей программы, пока вы спали. Теперь они знают. Но я действительно помогал им планировать это и был готов к тому, что люди погибнут. Я также был готов и к тому, чтобы поступить неспортивно, подсунув Амаре Гююру неработающий пистолет. Думаю, я не лучше вас всех — но вполне хорошая имитация человечества в целом, как считаешь?
— Слишком хорошая, — должен был признать я. — Но почему они согласились меня отпустить, если так обеспокоены? Они разрешили тебе сказать мне об этом?
— Они особо и не хотели задерживать вас. Они понимают, что секрет шахты невозможно хранить до бесконечности, особенно учитывая, что записную книжку ты оставил на поверхности. Разумеется, сюда, вниз, вы больше никогда дороги не отыщете. Проход они закроют навсегда. Тетраксы могут пользоваться всеми слоями до дна шахты Саула, но это будет нижний предел, пока они толком не выяснят, как работает местная техника.
Что касается этой нашей маленькой беседы, то я полагаю, ее можно рассматривать как мою поблажку самому себе. Но у нее есть и чисто утилитарный аспект. Ты понял, что я не убит. И ты был единственным человеком, способным понять это, а после эпизода со львом я уже знал наверняка, что ты догадаешься. Я и не думал, что тебе удастся переубедить капитана, — уж слишком сильно хотела она меня убить. Но я бы предпочел, чтобы ты даже не пытался сделать это. Желательно этот секрет оставить при себе, мистер Руссо. Хочу, чтобы ты был на моей стороне. Ты ведь и так на моей стороне, не правда ли, мистер Руссо?
