— Улыбайся, ты, тупая горилла! — прошипел Хьюго. — Эти люди держат револьвер у твоего затылка! Ты стараешься сделать так, чтобы им захотелось нажать на спуск?
И он лучезарно улыбнулся Такстеру. Такстер набычился еще сильнее, потом попытался улыбнуться в ответ. Вышло не очень убедительно. Его лицо не было приспособлено для лучезарных улыбок.
— Твоей башке тоже не поздоровится! — прошептал он в ответ.
Еще бы! Хьюго от души жалел, что ввязался во все это. Надо было сразу послать все это подальше! Но…
— Когда начнется? — спросила Роза Ивинс.
— Уже скоро. Вам прикажут встать и зачитают обвинения. Вас будут проверять на детекторе лжи. Запомните: вы должны назвать только свое имя, адрес, гражданство и расу (гражданин Федерации, человек-землянин). Если спросят о чем-то еще — отказывайтесь отвечать. Когда спросят, что вы имеете сказать по поводу обвинений, отвечайте; «Невиновен». Это будет значить, что вы просите суд признать вас невиновным. Вас не будут спрашивать, совершали ли вы то, в чем вас обвиняют. Таким образом, заявление «невиновен» будет истинным.
Он повторил все это еще раз. Надо было вколотить им это в головы как можно крепче. В это время позади раздался шум. Хьюго посмотрел на экран и увидел спускающуюся в зал процессию. Впереди шли Лесли Кумбс и Виктор Грего. Господи, хоть бы Грего подвергли допросу! Уж Хьюго-то сумеет его подловить! За ними шли Джек Холлоуэй, Герд и Рут ван Рибеки, Джордж Лант в форме, Панчо Айбарра в штатском, Ахмед Хадра и Сандра Гленн — нет, теперь уже Ахмед и Сандра Хадра, — Фиц Мортлейк, Эрнст Маллин… короче, вся их проклятая шайка. Вот бы туда гранату! И шесть пушистиков. На одном была желтая заплечная сумка, под цвет шерсти, на остальных — холщовые сумки с эмблемой полиции Компании и маленькие полицейские щиты, подвешенные на ремнях через плечо. Не успели они занять свои места, как распорядитель провозгласил:
— Встать, суд идет!
Вошел Ив Джанивер, седой и черноусый. Должно быть, красит усы по три раза на дню! Ну и идиотский же у него вид!
Джанивер поклонился камере и всем жителям Заратуштры, которых не было в этом зале, и сел. С формальностями было покончено быстро. Джанивер стукнул своим молоточком.
— Поскольку присяжные были избраны с обоюдного согласия защиты и обвинения — ведь присяжные вас устраивают, не так ли, джентльмены? — мы предъявим обвинение подсудимым.
Секретарь встал и вызвал Лео Такстера. Такстер сел в свидетельское кресло и надел на голову шлем детектора.
Шар был небесно-голубого цвета; таким он и остался все время, даже не мигнув на «невиновен». Такстер был воробей стреляный: он впервые имел дело с этой техникой лет в десять, когда его судили по обвинению в краже. Когда отвечала Роза Ивинс, голубой цвет слегка замутился; на ее супруге в шаре несколько раз вспыхнули алые искры: похоже, он пытался утаить какую-то правду, говорить о которой его никто не просил. Пушистики все сидели на краю стола на противоположном конце зала, куря маленькие, с папироску, сигары и тихо попискивая — видимо, обсуждали происходящее на своем ультразвуковом языке. Пушистикам разрешалось курить в зале суда — это был старый, еще четырехмесячной давности, обычай. В кресло сел Фил Новис. От его ответов шар сделался грязно-лиловым. Когда Филу задали традиционный вопрос, что он может сказать по поводу предъявленного обвинения, шар полыхнул алым, точно сигнал тревоги. «Невиновен», — ответил Фил.
— За каким чертом вы это сказали? — прошипел Ингерманн, когда Новис вернулся на место. Зал хохотал.
— Алмаз! Регистрационный номер туземца — двадцать.
Пушистики о чем-то заспорили. Пушистик с пластиковой заплечной сумкой спрыгнул со стола, подбежал к креслу и забрался в него. Шлем, рассчитанный на человека, отложили в сторону и надели на пушистика маленький. Как только шлем коснулся головы Алмаза, Ингерманн вскочил на ноги:
— Ваша честь, я протестую!
— Против чего, господин Ингерманн?
— Ваша честь, этого пушистика намереваются проверять детектором лжи. А между тем научными исследованиями установлено, что полиэнцефалографический детектор лжи не распознает ложные и истинные утверждения, сделанные представителями этой расы.
Нет, так нельзя. Присяжные не поймут.
— Детектор лжи с пушистиками не работает! — добавил Ингерманн специально для них.
— Я прошу простить мое крайнее невежество, мистер Ингерманн, но суду эти исследования неизвестны.
— Но ведь это любой дурак знает, ваша честь! — заявил Хьюго, забыв о вежливости. Бесполезно пытаться завоевать расположение суда — суд заранее настроен против них. Быть может, удастся заставить Джанивера сказать что-то, к чему можно будет прицепиться. — В частности, лучше всех это знает признанный специалист в области исследования психологии пушистиков, доктор Эрнст Маллин.
— Мне кажется, доктор Маллин здесь, — заметил Джанивер. — Доктор Маллин, действительно ли это так?
— Протестую! Доктор Маллин должен быть подвергнут допросу под детектором!
Маллин поморщился. Он терпеть не мог допросов в суде — оно и неудивительно, если вспомнить, что ему пришлось пережить во время процесса «Народ против Келлога и Холлоуэя».
— Будь-ты-тьижды-пьеклят, что вы хочете от меня? — спросил пушистик, сидевший в кресле.
Никто не обратил на него внимания. Джанивер сказал:
— Не вижу причины, почему доктор Маллин должен отвечать на такой простой вопрос под детектором. Ведь никто не просит его давать свидетельские показания.
— Сейчас еще никто не может давать свидетельские показания, ваша честь, — вмешался Лесли Кумбс. — Не все обвиняемые допрошены.
— Что вы пытаетесь сделать, Ингерманн? — спросил Браннард. — Повернуть суд в другую сторону?
— Вовсе нет! — Ингерманн изобразил благородное негодование. Вот этого он не предусмотрел; а надо было. Но теперь уже поздно. — Если досточтимый суд желает развеять то, что он называет своим крайним невежеством, и спросить специалистов…
— Доктор Маллин! Правда ли, что, как утверждает ученый представитель защиты, наукой установлено, что пушистиков нельзя допрашивать под детектором?
— Это не совсем так, — усмехнулся Маллин с видом собственного превосходства. — Сведения мистера Ингерманна являются не более чем юридическим фольклором. Пушистики, будучи разумными существами, обладают такой же нервной системой, как и, к примеру, люди-земляне. Когда они пытаются умолчать об истинном факте и заменить правдивое сообщение ложным, это сопровождается такими же электромагнитными колебаниями, как и у людей.
И что из всего этого могли понять двенадцать остолопов-присяжных?
