И в тот же день он забрался на пирамиду Хеопса. Нужно было видеть, как он лез, покоряя глыбу за глыбой, ступень за ступенью... Альпинист! Скалолаз!
- Ты не лезешь со мной? - спросил он, оглянувшись.
Я пожал плечами.
- Это никогда не повторится, - крикнул он и ухватился за очередной выступ.
Чем выше он поднимался, тем чаше отдыхал. Смеркалось. Когда, наконец, ему покорилась вершина, было уже темно. Даже в свете полной луны я едва мог рассмотреть его черный силуэт на фоне темно-синего неба. Было безлюдно и тихо, как в могиле. Жутко и холодно.
- Давай лезь, - расслышал я, - не пожалеешь.
Света луны и подсветки сфинкса было явно недостаточно, чтобы я осмелился подняться хотя бы на первую глыбу. Я не знал, что мне делать. Теперь спускаться с вершины было не менее опасно, чем подниматься. Что предпримет Жора? Не будет же он там ночевать? Я замерз.
- Я остаюсь, - крикнул он, - здесь есть небольшая площадка. Я буду здесь ночевать.
Это целая история... Я еще расскажу об этом. Мы таскались от пирамиды к пирамиде, залезали на них, забирались внутрь, бродили и ползали по разным ходам и всматривались в настенные надписи...
- Вы могли там случайно встретить и Тину? - спрашивает Лена.
- Она тогда ещё не родилась, - смеюсь я.
Мы целых две недели жили в пирамидах... Там же, в Египте, Жора впервые произнес еще несколько новых фраз: «генная экология», «генный социум» и «генная власть», а вместе с ними и ставшую потом знаменитой - «власть гена». Всесильная власть гена! Эта фраза, ставшая вскоре крылатой, изменила представление людей о жизни, о мире, заставила их взглянуть на себя по-новому... Это была та точка опоры, тот Архимедов рычаг, с помощью которого Земля с головы встала на крепкие ноги. Для этого как раз оказалось достаточно силы гена.
В мире существуют не много источников мумифицированной кожи: Ленин в Москве, Пирогов под Винницей...
- Я знаю, что и Георгий Димитров, и Сталин...
- Чойбалсан, Готвальд...
- Хо Ши Мин, Ким Ир Сен...
- Да-да, а Линдон Бернхем, а Агостиньо Нето...
- Добавь к ним, - сказала Варя, - и Мао Цзэдуна, и Энвера Ходжу...
- Кто это? - спросил Вит.
- Кажется турок или албанец.
- А еще все египетские фараоны, - сказал Амер.
- Есть места древних захоронений, - сказала Нева, - о которых мы толком не знаем.
Все попытки оживить ДНК, добытую из тканей, подвергшихся обработке формалином, спиртами или другими гистологическими способами фиксации материала, нигде в мире не принесли желаемого результата. Оставалась надежда на мумию.
Я не знал, как обстояли дела с Пироговым, но можно было догадаться, что паломничество к нему уже началось. С фараонами тоже нужно было спешить. За те тысячи лет, которые прошли с момента их мумификации, варвары современности не раз надругались над останками египтян и растащили их по разным концам земли. Нужно было спешить, везде успевать. Ехать в Египет? Эта мысль торопила меня. Ленин - это хорошо. Пирогов - тоже славно. Но заполучить ДНК какого-нибудь Хеопса, Рамзеса или Аменхотепа было очень заманчиво. Эта мысль кружила мне голову, из нее вырастали крылья за моей спиной. Пирамиды, сфинкс, мумии... Есть, конечно, и Тибет, и Шамбала... Говорили, что где-то в горах, в недоступных пещерах в состоянии анабиоза лежат штабелями лучшие представители человечества, готовые тут же стать Адамами или Ноями нового рода людского в случае очередного всемирного потопа.
- И ты веришь всем этим россказням? - спрашивал меня Жора, когда речь заходила о сенсационных результатах какой-нибудь научной экспедиции или новой гипотезе какого-нибудь исследователя из Массачусетса, Гарварда или Сорбонны.
Я верил.
- Верить нужно тому, что можно увидеть собственными глазами, пощупать или попробовать на зуб.
- Каренчик рассказывал...
- Каренчик?! И ты веришь этому болтуну? Он же чистой воды хронофаг{ Пожиратель времени (фант.) }! Балабол! Балаболка!.. Ты побольше слушай всяких там экстрасенсов. Их сейчас развелось... Как грязи.
Для демонстрации веры Жора чаще всего использовал свои большие, крепкие как у коня белоснежные зубы. Одному ему было известно, как он отбеливал и растил этот жемчуг в пучине своего рта, но тот факт, что этим зубам завидовали писаные красавицы и красавцы, оставался незыблемым.
- Вот смотри...
Он добывал из глубин заднего кармана своих видавших виды потертых джинсов старинную изломанную, но отполированную до блеска золотую монету и, ощеряясь, как пес над костью, вгрызался в нее зубами.
- ... это золото, - не разжимая челюстей, сипел он сквозь зубы и, делано выпучив от натуги глаза, пальцами гнул монету, а затем, тыча ее мне под нос, добавлял: - это золото. Ему более трех тысяч лет, подарок от Нефертити, не веришь?
Я верил. Этому нельзя было не верить.
Слушая Жору, все заглядывали ему в рот, который время от времени сыпал такими откровениями, что это приводило в восторг:
- А кстати говоря, ты знаешь, что ДНК вообще не земного происхождения? Энэлотики воруют наших женщин и с их помощью клонируют себя, пополняя человечество небесными генами. Так они хотят помочь человечеству стать совершенней. Ты это знаешь?
И тот, кому предназначалось это откровение, еще долго оставался в недоумении: откуда Жоре все это известно? Но никто об этом Жору не спрашивал.
Я тоже слышал о проделках энэлотиков, но знать этого не мог. Я не мог понять также, почему эта новость была кстати.
Он, смеясь, приставал с этим знанием и ко мне:
- Ты-то хоть знаешь?..
- Знаю, - сказал я, чтобы он отлип.
Жора пропустил мое «знаю» мимо ушей и продолжал:
- Теоретизирование всегда было, а сейчас и подавно является, прекрасным способом зарабатывать деньги собственной башкой. Но ты же знаешь крылатую фразу о том, что теория без практики мертва. Этот догмат хоть и мертв, но живуч. Покажи мне свое Царство небесное...
Жора подходил ко мне вплотную, заглядывал в глаза, как заглядывают в зрачки человека, перенесшего клиническую смерть, и продолжал наступать:
- Ну, покажи, покажи... И ты веришь этим россказням?!
Я верил. Я вполне мог допустить, что ДНК может храниться в клетках человека, помещенного в такие условия, при которых ее свойства сохраняются наилучшим образом длительные промежутки времени. Какие свойства? Те, что обеспечивают все проявления его жизни. Это как спора человека. Изучить эти условия, научиться управлять - было бы верхом желаний каждого исследователя.
- Человек - хранилище ДНК! Ну, ты, брат, загнул. - Жора не давал мне проходу: - Ты в своем уме?
Я верил, что клон и вечность - близнецы-братья. Создавая условия существования отдельных клеток, органов или целого организма, можно научиться управлять вечностью. Такова сила власти гена. Я понимал, что эта цель эфемерна и в продолжение наших жизней - недостижима. Но направление поиска, считал я, было выбрано верно: колодец копать нужно здесь. Хранилищем ДНК является не только человек, но и все формы жизни - от вируса до каждого самого что ни на есть жалкого и ничтожного Homo. И аж до Иисуса Христа, Человека совершенного - Homo perfectus! Ибо кто же, как не Иисус Христос, способен оплодотворить человечество Совершенством?!!
- И вот наука, а не глаз или ухо, не зуб или палец - на-у-ка, слышишь?! - должна стать инструментом...
- Ну за-ачем, - возражал Вит, просто давясь собственными словами, - за-ачем простому человеку твоя наука? Он же, ну-у...
- Что «ну-у»?..
- Ну-у туп!..
- Наука, - зло прерывал Вита Жора, - это инструмент и аппарат веры человека. Пойми: без нее человек слеп. Без нее он теленок и раб. Раз уж Бог дал человеку науку для изучения природы - а значит, самого себя - глупо от нее отказываться.
Все это Вит знал и без Жоры, но Жора еще раз ткнул Вита лицом в грязь, чтобы тот не задавал дурацких вопросов. Время от времени Жора поступал так с каждым, кто покушался на его, Жорино, предназначение.
- Причем тут твой Ho-omo perfectus?!
- При том!..
- Кофе хотите? - вторгалась в разговор Юлия, чтобы остудить наши эмоции.
А тем временем в стране начался переполох. Этот лысеющий меченый, пятноголовый Homo, пересевший с комбайна на царский трон, дал-таки всем жару. Надо же быть таким подслеповатым!..
А к нам со стороны генералитета страны пропал всякий интерес. О нас попросту забыли, мы стали изгоями. Отсутствие генеральской опеки давало о себе знать...
Мне вдруг припомнилась женщина, которая однажды перестала слышать меня, перестала читать все, что я для нее писал... Вдруг! Неужели она разуверилась в моей Пирамиде?
- Ты слышишь меня? - спросила Юля.
- Да, конечно, слышу.
- И что ты скажешь по этому поводу?
Я поймал себя на том, что не слышал ее вопроса.
- Да, - говорю я, - конечно...
