— И женщина была виновной?
— Да, была.
— Тогда почему же её не побили камнями?
— После слов Иисуса никто из обвинителей не смог этого сделать. Эта притча призвана показать, что существует нечто выше справедливости, стремление к которой в вас заложили. Существует человеческое побуждение, известное как милосердие; человеческий поступок, называемый прощением.
— Я не знаком с этими словами, коллега Элайдж.
— Знаю, — пробормотал Бейли, — знаю.
Он резко завёл мотор, машина рванула с места и понеслась вперёд с такой скоростью, что его вдавило в спинку сиденья.
— Куда мы едем? — спросил Р.Дэниел.
— В Йист-таун, — ответил Бейли, — вытряхивать правду из Фрэнсиса Клаусарра, заговорщика.
— Каким образом вы это сделаете, Элайдж?
— Это сделаю не я, а вы, Дэниел. Причём очень просто.
Они помчались вперёд.
Глава 15
АРЕСТ ЗАГОВОРЩИКА
Бейли чувствовал едва уловимый специфический запах Йист-тауна, который становился всё сильнее, заполняя собой всё вокруг. Для Бейли этот запах не был неприятным, как для Джесси, например. Ему он, пожалуй, даже нравился. Он пробуждал приятные воспоминания.
Каждый раз, когда Бейли слышал запах сырых дрожжей, чувственное восприятие каким-то неведомым образом отбрасывало его на три десятилетия назад. Он снова был десятилетним мальчуганом, навещавшим дядю Бориса, который работал на дрожжевой фабрике. У дяди Бориса всегда было припасено немного дрожжевых сладостей: маленькие печеньица, разные конфеты, напоминавшие по вкусу шоколадные, со сладкой жидкостью внутри, пирожные в виде фигурок кошек и собак. Несмотря на свой возраст он понимал, что дядя Борис не имел права их раздавать, и всегда съедал своё угощение потихоньку, сидя в углу спиной ко всем. Он быстро запихивал сласти в рот, боясь, как бы его не застали за этим занятием.
От этого они казались ещё вкуснее.
Бедный дядя Борис! Он погиб от несчастного случая. Лайджу никогда не рассказывали подробностей, и он горько плакал, так как думал, что дядю Бориса арестовали за воровство дрожжевых продуктов. Он боялся, что и его самого арестуют и накажут. Много лет спустя Бейли осторожно заглянул в полицейскую картотеку и узнал правду. Дядя Борис попал под гусеницы транспортера. Таким трагичным оказался конец у этого романтического мифа.
Но всё же при малейшем запахе сырых дрожжей в его сознании тотчас, пусть на один миг, всплывали детские воспоминания.
Йист-таун — Дрожжевой город… Официально в Нью-Йорке не было района с таким названием. Оно не встречалось ни в одном из городских справочников, ни на одной официальной карте. То, что в народе называли Йист-тауном, в департаменте связи числилось как округа Нью-Арк, Нью-Брансуик и Трентон. Эта часть Города представляла собой широкую полосу, пересекавшую то, что в среднюю эпоху было штатом Нью-Джерси. За исключением нескольких жилых секторов — в основном в центре Нью-Арка и Трентона — всё это пространство было занято многоуровневыми фабриками, где росли и размножались сотни разновидностей дрожжевых культур.
На дрожжевых фабриках работала пятая часть всего населения Города. Столько же народу трудилось в смежных отраслях. Горы древесины и сырой целлюлозы, которые доставлялись из непроходимых лесов Аллеганов, бесчисленное множество цистерн с кислотой, необходимой для переработки сырья в глюкозу; тысячи тонн селитры и фосфатов — важнейших для процесса добавок; огромное количество контейнеров с органическими веществами из химических лабораторий — всё это требовалось для того, чтобы получить только один продукт — дрожжи, как можно больше дрожжей.
Без них шесть из восьми миллиардов людей, живущих на Земле, через год погибло бы от голода.
Бейли похолодел от этой мысли. Такая возможность существовала и три дня назад, но тогда подобная мысль просто не пришла бы ему в голову.
Машина с ревом выскочила из туннеля мотошоссе на окраины Нью-Арка. На малонаселённых улицах, зажатых с обеих сторон невыразительными блоками дрожжевых фабрик, не пришлось даже сбрасывать скорость.
— Который час, Дэниел? — спросил Бейли.
— Шестнадцать часов пять минут, — ответил робот.
— Значит, если он работает в дневную смену, мы застанем его на месте.
Бейли поставил машину в нише для выгрузки сырья и выключил двигатель.
— Так это и есть фабрика «Нью-Йорк Йист», Элайдж? — спросил робот.
— Её часть.
Они вошли в коридор, по обеим сторонам которого тянулись служебные помещения. В том месте, где коридор сворачивал, их встретила расплывшаяся в улыбке секретарша.
— Кого вы желаете видеть? — спросила она.
Бейли достал своё удостоверение.
— Полиция. У вас в «Нью-Йорк Йист» работает некий Фрэнсис Клаусарр?
— Сейчас проверю.
Девушка была явно обеспокоена.
Она нажала кнопку селектора, под которой значилось «Отдел кадров», и её губы едва заметно зашевелились, но при этом не было слышно ни звука.
Бейли уже доводилось видеть, как работают ларингофоны, превращавшие слабые колебания гортани в слова.
— Говорите, пожалуйста, вслух. Я бы хотел вас слышать, — попросил Бейли.
Теперь её слова можно было разобрать, но сыщик услышал лишь «…он говорит, что из полиции, сэр».
К ним подошёл хорошо одетый смуглый человек с тонкими усами и небольшой лысиной. Он улыбнулся, показав ослепительно белые зубы, и представился:
— Я Прескотт из отдела кадров. Чем могу быть полезен, инспектор?
Бейли холодно посмотрел на Прескотта, и улыбка на его лице потеряла свою естественность. Прескотт сказал:
— Я просто не хотел бы волновать рабочих. Они болезненно реагируют на всё, что касается полиции.
— Что ж делать! Клаусарр сейчас на своем рабочем месте?
— Да, инспектор.
— В таком случае дайте нам указку. И если он уйдёт прежде, чем мы туда доберёмся, нам придётся разговаривать с вами в другом месте.
Лицо Прескотта побледнело. Он пролепетал:
— Сейчас я принесу вам указку, инспектор.
Указка-гид была настроена на отделение СГ, секции 2. Что это значило в фабричной терминологии, Бейли не знал. Ему и не нужно было это знать. Указка представляла собой компактный аппарат, который легко помещался на ладони. Её кончик слегка нагревался при совмещении с заданным направлением и быстро охлаждался, если её поворачивали в какую-нибудь другую сторону. При приближении к конечной цели он становился всё теплее и теплее.
Для новичка указка с её едва уловимыми тепловыми колебаниями была почти бесполезна, но мало кто из жителей Города не умел с ней обращаться. Одной из самых любимых игр детства многих поколений была игра в прятки в коридорах школьного яруса с использованием игрушечных указок-гидов. («Горячо или нет, дай, указка, ответ», «Хоть куда забредёшь — гида не проведёшь».)
