— О, это святое понятие, воспетое в песнях и легендах… Единение. То, что отличает мирную семейную жизнь от развода.
— Кончай треп?
— Говорим напрямую?
— Да когда ты умел говорить напрямую?
— Ну тогда — разумно.
— Попробуй.
— Нам нужно партнерство в мета.
— Что?
— Я говорю от имени маори, а остальная Солнечная — шла бы она на фиг, выживайте их, как вам заблагорассудится, но только не нас. Мы хотим получить партнерство. Мы работаем вместе с вами, причем начальники. Том, вы. Мы получаем нужное нам количество мета на честной основе, себестоимость плюс разумная наценка, и всю бухгалтерию ведете вы, мы вам верим. Все четко, определенно, по-деловому.
— Никогда.
— Ты сначала послушай. Ну какую мы занимаем часть вашего рынка? Меньше одного процента, и это все, что вы теряете. А что вы получаете взамен? В десять раз больше, ведь мы покончим с контрабандой, это будет вам огромная экономия. Повторяю, Том, такая сделка выгодна и маори, и джинкам.
— Никогда.
— Господи, с вами, непостижимыми поднебесными, просто невозможно разговаривать, вы ведете себя, словно и не люди, а какая другая порода. Ну почему — никогда? Да еще дважды.
— Потому, что ты уже показал мне, как покончить с контрабандой.
— Ми-лай, да мафия всегда сообразит что-нибудь новенькое!
— Кроме того, твоя долбаная мафия все равно будет нас обдирать.
— Каким образом?
— Мы поставим мета по себестоимости плюс наценки, а они втихую перепродадут все на сторону и с каким, ты думаешь, наваром?
— Верно. Ты совершенно справедливо отметил этот момент. Однако выход есть. Пускай тогда не мафия присоединится к вам, а ты присоединишься к мафии — будете тихо, благородно приворовывать вместе.
— Ты совсем спятил!
— А почему нет? Это будет для тебя еще одна вспомогательная роль. Одесса Партридж — она, кстати, просила передать, что буквально благоговеет перед тобой — подробно описывала всю эту историю с Сохо Янгом и его липовой агентурной сетью. А так ты будешь руководить сетью мафии и преспокойненько класть в карман свою долю.
— А я, значит, должен поверить, что ты отказываешься от своей?
— От какой — своей? Мне и маорийского дважды королевства по это самое место хватает, а к контрабандным играм я вообще не хочу иметь никакого отношения. Бери все, отдаю с превеликой радостью.
— Я могу получить все это и без твоей помощи.
— Пока ты мой гость — вряд ли.
— Так что, мое освобождение тоже входит в состав сделки?
— Naturlich.
— А что еще?
— Возвращение моей девушки.
— Твоей девушки?
— Моей титанианки. Ты хотел обследовать ее, помнишь?
— У нас ее нет.
— Да, но только моя интуиция подсказывает, что твои агенты знают, где она, и могут с ней связаться. Ведь верно? Только не крути со мной. Том, и у тебя, и у меня слишком много стоит на кону.
— Ну а какой тебе толк, если я скажу?
— Узнав, где она, я сумею заставить ее вернуться. Ведь тебе известно, куда она забилась, точно?
— Да, и это — мой козырь.
— Возможно. Вполне возможно. Но только займемся лучше делом.
— Нет.
— Что тебя не устраивает? Сделка по мета? Твое освобождение? Возвращение девушки?
— Меня не устраивает какое бы то ни было сотрудничество с тобой. Ну и какой же картой пойдешь ты теперь? Пригрозишь смертью?
— Ни в коем случае, Том. Ты нужен мне не меньше, чем я тебе.
— Пытка?
— Не исключено.
— А тебе Одесса Партридж не рассказывала, случаем, как меня раз поймали ганимедские зулусы — я был тогда совсем в другой роли. Принялись меня поджаривать, как это принято у них в джунглях. Хотели получить информацию… Ничего они не получили.
— Верю, Том, охотно верю.
— Не придумали еще пытку, которая меня сломает, — а ведь я бывал в руках очень больших специалистов по этой части.
— Да, Том, ты — серьезная задачка. Даже увлекательная.
— И меня совершенно не интересует, что ты там хочешь получить, меня интересует только, чего хочу я сам.
— А что ты хочешь. Том? Какую цену?
— В вашем куполе встречаются камины?
— У нас с тобой деловой разговор или светский треп?
— Так встречаются?
— Только в королевском дворце и у племенных вождей — у Опаро, Чинчи и прочих. Символ статуса, не более.
— А перед каждым из них — шкура белого медведя, с головой. Так это у вас?
— Мамонтовая. Малопривлекательная штука…
— У меня камин из дельфтских изразцов. Так вот, я хочу каминный коврик из твоей шкуры вместе с головой. И чтобы сперва тебя ободрали заживо, как можно медленнее, и только потом отрубили голову.
— А я тем временем вопил бы в ей бемоль миноре? Слушай, Том, у меня появляется странное подозрение, что ты меня не любишь.
— Можно сделать еще лучше. Что там вколола мне эта баба из Gardai?
— Какое-то производное гамма-аминобутридной кислоты, разведка обожает эту гадость. От нее гремучая змея становится такой дружелюбной, что готова прислуживать за столом.
— Так вот, лучше я накачаю тебе этой вашей ГАБК и использую на каминный коврик твою шкуру прямо с потрохами. Живьем.
— Странно, Том, я всегда считал тебя практичным человеком. Ну сколько, спрашивается, времени смогу я пролежать под твоими копытами? Меня же нужно будет кормить и выводить иногда в туалет.
— Ни в коем разе. Когда обосрешься, твои маорийские свиньи все сожрут и начисто подлижут, ну а ты будешь глодать их сырое мясо.
— Ну ты даешь! Это ведь ужасно расточительно, так я проем весь основной капитал. Слушай, Том, не откажи в небольшой услуге, скорми мне первой малолетнюю прачку. Я уже раз пробовал ее попочку. Я покажу тебе, которая эта девица — сексуальная такая, танец живота у нас исполняла. Не будь ты педрила, сам бы ее заметил.
— Замолчи, Роуг!
— Что ты так взвился? Это же никакой не секрет, я давно все знаю. Изо всех известных мне пассивных ты, пожалуй, наиболее привлекателен, но — увы! «О пидоры, вам имя — вероломство»,[65] да простит меня Уильям Шекспир. А тебе не кажется, что Гамлет тоже был голубым? Такая странная ненависть к больной мамаше…
— Клянусь, я тебя…
— А теперь еще и компьютеры стали полуорганическими… этот самый механизм с кафедры экзобиологии, с которым у тебя преступная связь, он что, отсасывает?
— Сволочь ты проклятая!
— Ну ясно — отсасывает. Совершенно уникальное ощущение, верно? Теперь, когда научились напрямую связываться с квазибиологическими компьютерами — я, например, иногда подозреваю, что мой арифмометр человечнее меня — теперь можно и любовь с ними крутить. Можно достигать единения даже по радио, телефону или телеграфу. Вот твоя железяка, она звонит тебе на Тритон?
