после разговора с Уоти Габром мне сложно сказать, что я ЖЕЛАЮ преображения.
— Давайте забудем про разговор с Габром, что бы он вам там ни говорил. Мы просто попытаемся обучить вас познанию собственного подсознания. Если не получится, то ничего страшного. Правительство будет на вашей стороне до последнего.
Давет не знал, говорила ли Судья от чистого сердца или просто хотела доверия с его стороны? Может она просто пытается влить больше воды в его разум, чтобы он сам не стал заваливать его мыслями антиправительственного характера? Но если есть шанс обучаться у самой Лолиты Босстром — первой высшей, то почему нет? Нельзя же ставить крест на всём?
— Я нашла свои записи, — перед Адамом появилась папка, — Прочтите на досуге. Вы ведь знаете норвежский, насколько мне известно?
Адам кивнул.
— Там есть про медитацию. Про внутренние ощущения. Про голоса сознания и подсознания. Вам, как человеку изучающему высших, это может быть полезно.
— Откуда вы знаете, что я изучаю высших? — с сомнением спросил мужчина.
— Нам сообщил об этом Оракул.
— Вот как, — Адам открыл папку. Внутри прозрачных файлов были оторванные листы из обычной тетради в линейку. Уже прошло столько времени, а они выглядели так превосходно, — Спасибо. Я прочту.
Он смотрел на первые страницы рукописи. На аккуратно выведенные буквы, на сохранённую пунктуацию, заглавные буквы. Перелистнув в конец впечатление становилось неоднозначным. Написанное было сложно разобрать, несмотря на своеобразный шрифт, где каждая буква была на расстоянии, как слово от слова.
Давет встал, прижав папку одной рукой к груди. Ему было интересно прочитать всё, поэтому он решил поспешить домой. К тому же, Ева должна была скоро вернуться.
— Было приятно с вами встретиться, мисс Босстром, — искренне сказал Адам, — Но мне пора.
— Будьте осторожнее, мистер Давет, — ответила Лолита и исчезла.
Адам почувствовал слабый поток энергии, оставшийся от женщины. Холодный и режущий. Странная мысль проникла в разум Адама, и он быстро зашагал по уже изученным коридорам, осмысливая произошедшее.
«После встречи с Судьёй я кое-что надумал.
Энергия постоянно ощущается по-разному. Несмотря на то, что я не высший, иногда при сильных потоках энергии, я чувствую её. Когда Ева медитирует, я чувствую холод и тяжесть по всему телу. И когда Ева выходит, она выглядит уставшей и загруженной. От своих родителей в детстве я чувствовал тёплую энергию, которая переливалась по мне, как море. А от Судьи я ощутил режущее чувство и холод.
Может, ощущение энергии зависит от состояния высших? Или это относится не только к ним, но из-за большой концентрации можно почувствовать эти различия так детально?»
Адам записал это, как только ворвался в кабинет. Он кинул папку на диван, и принялся выливать мысли. Ева зашла, когда он закончил. Она стояла у входа в комнату и боролась с желанием что-то сказать.
— Что с тобой? — спросил Адам, заметив состояние жены.
— Я просто… — неуверенно начала Ева, не смотря на Адама, — Сегодня я решила посмотреть на то, что происходит у тебя. И…
Она медленно прошла к тому месту, где лежала папка, и взяла её в руки. Ева крутила данную Адаму рукопись и жевала слова, которые хотела сказать. Мужчина сел рядом и приобнял женщину.
— Я просто видела, что к тебе приходил Уоти Габр, и что он говорил. И про Судью знаю.
— Почему ты этим так взволнована? — не понимал Адам, — Ничего же не произошло.
— Да, но, — Ева открыла папку на первой попавшей странице и стала нервно гладить переработанный пластик, — Я чувствовала, что ты волнуешься, что тебе некомфортно в обществе Габра и Босстром. Поэтому я волнуюсь за тебя.
Адам улыбнулся и прижал Еву к груди. Она уже не в первый раз заводит подобный разговор. Видимо, Ева тоже различает энергию по ощущениям и неосознанно соотносит её к состоянию человека.
— Ты права, — согласился Адам, — Иногда я чувствую себя не в своей тарелке рядом с высшими, а тем более «создающими». Я будто мышь, за которой постоянно ведётся охота. Но Лолита дала мне надежду на то, что скоро я стану высшим. Вполне возможно, что всё получится, и обо мне забудут.
— Мне главное, чтобы ты не делал это только потому, что этого хочет Правительство, — вдруг рыкнула Ева, отодвинувшись от мужа, — Я не вижу ничего плохого в том, чтобы человечество вновь было, как восемьсот лет назад! Всё, что сейчас происходит — это лишь иллюзия на идеальный мир! Я смотрю в будущее, а там всё такие же люди! Ложь, лицемерие, воровство, зависть, убийства! Многие болезни остались с нами, потому что мы не знаем сколько энергии в высшем! Да в чём вообще смысл быть высшим, если всё остаётся на своих местах?! Мы движемся вперёд, но в итоге возвращаемся назад!
Ева устало опустила голову и закрыла глаза. Адам слушал её с удивлением. Такого никогда не было.
— Ты просто устала, дорогая, — мужчина коснулся горячей руки женщины, — Всё решится. Ты же знаешь, что один человек не может поменять мир так, чтобы из него исчезли все человеческие пороки. Это дело времени. Может даже не одного тысячелетия.
Адам отвёл Еву в спальную комнату и сам того не ожидая, заснул в её объятиях, забыв про отягощающие мысли про преображение, познание истинного «Я» и человечество, которое никогда не избавится от изъянов.
«Я вновь в Сонагири, но теперь совсем одна.
Сонагири превратился в город-призрак. Единственный страж в нём — я. Первый день я провела в здании, где всегда медитировал ачарий. Иногда мне казалось, что я слышу его голос. Чего уж там, я слышу его голос с тех пор, как он погиб. Эта была одна из причин уйти от Петра.
Он видел, что я отстраняюсь. А я не могла ему объяснить, что дело в голосах, которые я слышала днём и ночью. Я думала, что сойду от них с ума. Пётр был одним из тех, кому я могла сказать обо всём, но здесь… Я таила от него план ухода ещё с того дня, как забрала документы с университета. Я оттягивала. Боялась неизвестности. Может быть, даже надеялась, что Пётр сам начнёт этот разговор. Но когда он пришёл домой и начал собирать мои вещи, я испугалась. Я готова была расплакаться, но смогла вовремя взять себя в руки.
Денег на обратный путь у меня нет. В Сонагири осталось немного припасов. Потом придётся что-то думать. Пётр бы сказал, что я опять поступила необдуманно. И он был бы прав.
