Ливрейные лакеи, больше смахивавшие на лягушек, чем на людей, стояли на своих постах, вытянувшись по струнке. С десяток лакеев бросились к карете, чтобы помочь нам сойти.
— Доложите, что прибыли лорд Оберон, леди Фреда и лорд Эйбер, — сказала моя сестра.
— Вас ожидают, господа и дама! — воскликнул один из лягушек-лакеев.
Фреда жестом показала мне, что я должен выйти первым.
— Сейчас тебе придется выдержать церемонию прохода жениха, — тихо проговорила она — так, чтобы ее расслышал только я. — Это очень почетно.
Я кивнул. И тут запели фанфары и послышались радостные крики. Распахнулись с полсотни дверей, и из дома посыпались гости. Их, наверное, было не менее тысячи. Толпа вокруг нас сгущалась. Гости начали выкрикивать:
— Оберон и Браксара!
— Оберон и Браксара!
— Оберон и Браксара!
И не было этим воплям конца.
— Что мне делать? — спросил я у Эйбера, постаравшись сделать это настолько тихо и незаметно, насколько мог на глазах у такого количества народа.
— Сойди, пройдись до дома и отыщи нашу тетушку!
Я встал, приветственно поднял руку и сошел по приставной лесенке, которую поднесли к нашему экипажу лакеи-лягушки. Толпа расступилась, и передо мной образовалась узкая дорожка, ведущая к парадному входу в дом.
Там, на пороге, стояла тетушка Ланара и лучезарно улыбалась мне. На голове у нее сверкала и переливалась бриллиантовая тиара, а ее длинное платье поблескивало в свете звезд. Даже ее длинные клыки были отполированы до блеска, а на их кончиках красовались золотые колпачки.
Рядом с Ланарой стоял седовласый старик в красных с золотом панталонах и камзоле. Видимо, это был ее супруг, мой дядя. Эйбер назвал мне его имя: Лейто.
Я встал перед ними и поклонился.
— Дядя Лейто. Тетя Ланара.
— Добро пожаловать, Оберон. Входи, мой милый мальчик, и насладись гостеприимством нашего дома.
— Благодарю вас.
Мужчины и женщины вокруг возликовали. Толпа гостей повалила обратно в дом. Лейто и Ланара развернулись и возглавили процессию.
Войдя, я обнаружил, что изнутри дом напоминает пещеристую раковину — по крайней мере, эта часть здания. Вечеринка, как видно, происходила сразу на нескольких этажах, а вернее говоря — уровнях. Посмотрев вверх, я увидел людей, стоявших на больших плоских каменных плитах, которые плавали в воздухе, поднимались и опускались, но при этом не налетали одна на другую и не ударяли своих «наездников». Когда одна плита приближалась к другой, люди без страха переходили с камня на камень, собирались компаниями, весело болтали. До меня долетали смех, обрывки песен и стихов, а также фразы, в которых высказывались суждения о Фреде, Эйбере, а особенно часто — обо мне.
— Мы должны присмотреть за тем, как идут приготовления к ужину, — сказала тетушка Ланара. — Оставайся здесь, у парадных дверей, приветствуй всех, кто будет к тебе подходить, но более ничего не делай. Я скоро вернусь к тебе.
— Благодарю вас, — отозвался я.
Ланара потрепала меня по щеке и поспешно уплыла в глубь зала, сзывая слуг. Слуги послушно появились и принялись разносить по залу подносы с аперитивами. Другие слуги встали на летающие каменные плиты, взлетели вверх и принялись сновать между теми гостями, которые находились в воздухе.
— Постарайся не таращиться. Это неприлично, — прошептал мне Эйбер, подойдя и встав у меня за спиной.
— Ничего не могу с собой поделать! — шепнул я в ответ.
К нам подошла дородная матрона с тремя глазами, зеленовато-серой кожей и парочкой коротких рожек, торчавших на лбу. Ее окружали четверо юных дамочек, придерживавших по углам подол ее тяжеленного платья, одетого поверх множества нижних юбок. Кроме того, на даме красовалось изрядное множество драгоценностей. Меня чуть не стошнило — в самом что ни на есть буквальном смысле слова. Никогда не видел более отвратительного создания.
— Графиня Тсель, — представил мне гостью Эйбер и отвесил матроне торжественный поклон. Преодолев минутное замешательство, я тоже поклонился. — Вы позволите представить вам моего брата Оберона?
— Прошу вас, представьте.
Она протянула мне холодную руку, покрытую змеиными чешуйками. Я без особой радости поцеловал эту руку.
— Очарован, — промямлил я.
— Это мой брат, герцог Урчок, — сообщила матрона, указав на подошедшего к ней приземистого мужчину, физиономию которого обильно украшали мелкие щупальца. — А это — моя племянница, леди Порция, и ее муж, барон Йорлум. — Графиня указала на красиво одетую пару, стоявшую слева от нее. И муж, и жена были рогатые, и лица у них были, пожалуй, чересчур длинные, но в целом они выглядели довольно-таки по-человечески.
— Я польщен. Герцог, барон. — Я поклонился обоим дворянам, после чего поцеловал руку леди Порции и на миг задержал ее в своей руке. — Чрезвычайно рад знакомству с вами, миледи.
Вот если бы моей невестой стала она, а не Браксара!
Порция зарделась. Ее барон угрюмо зыркнул на меня, взял супругу под локоток и решительно увел прочь. Они шагнули на один из летающих камней и взмыли к потолку.
— Оберон, — проговорил герцог Урчок полупридушенным голосом под аккомпанемент негромких присвистов и взвизгиваний. Кивнув, он добавил: — Приятно с вами познакомиться. Ваша тетушка рассказывала о вас много лестного.
— Ваш род богат древними традициями, — заметила графиня Тсель, оценивающе оглядев меня, — и, вероятно, вам будет небезынтересно познакомиться с моей дочерью Элеаной.
Я взглянул на Эйбера. Тот едва заметно утвердительно кивнул. Видимо, эти двое были важными шишками. Но почему-то у меня было такое подозрение, что тетушка Ланара не пришла бы в восторг, узнав, что я намерен у них отобедать.
— Почту за честь, — пробормотал я и с трудом изобразил учтивую улыбку.
— Завтра?
— Увы, завтра я занят. Уже приглашен в гости.
— Если так, то послезавтра. Ждем к ужину. — Графиня обвела взглядом зал. — Кто-нибудь еще из ваших братьев здесь? Локе, быть может?
— Нет, — ответил я. — Здесь только Эйбер и я. Локе умер.
— Умер! О… Бедный мальчик, ведь теперь вы — почти сирота. Значит, вы непременно должны отужинать у нас. Возьмите с собой Эйбера, а вот вашего отца — не надо. Мой дорогой Сикрад просто не вынесет присутствия Дворкина у себя в доме. Они не ладят.
Тут графиня заметила еще кого-то, с кем ей, по всей вероятности, отчаянно нужно было побеседовать, и унеслась прочь в сопровождении супруга и свиты. Я проводил ее взглядом, не вполне понимая, обижаться, удивляться или радоваться.
— А кто такой Сикрад? — спросил я у Эйбера.
