И никто не появлялся, никто не поднялся с места…
Профессор Таран пожал плечами.
– Надо полагать, – сказал он, – что у вас имеется серьёзная причина скрываться или вы вообще не можете показаться в своём естественном облике. Одно из двух. – Он помолчал и неожиданно произнёс странную фразу, показавшуюся большинству присутствующих почти бессмысленной: – Хотел бы я знать, услышал эти слова магнитофон или не услышал.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил кто-то.
– Очень простую вещь. Хочу выяснить, прозвучал ли голос нашего гостя с помощью обычных звуковых волн, или непосредственно в мозгу у каждого из здесь присутствующих.
– Минуту! – сказал оператор из областного радио, сидящий у самой сцены за специально для него поставленным столиком с двумя большими магнитофонами. – Минуту, товарищ профессор! Сейчас я отвечу на ваш вопрос.
– Ну как, понял теперь? – спросил Сашу полковник, как и раньше, едва слышным шёпотом.
– Пока нет, но что-то начинает проясняться. Неужели вся эта конференция…
– Да! – перебил Хромченко. – Молодец, понял правильно!
– Готово! – Оператор радио зачем-то встал. – На ленте нет записи этой фразы.
– Ну и прекрасно! – сказал Таран. – Благодарю вас, товарищ! Я хотел убедиться. – Профессор отпил глоток воды. – О событиях в Н…ске все знают. Перейдём к тому, что случилось вне Н…ска. А затем можно переходить к выводам. Итак, в ночь с девятого на десятое января, по московскому времени…
Едва слышный двойной щёлк…
Маленькая стрелка прибора на грани неведомого чуть заметно вздрагивает…
И сразу исчезает, уходит в таинственное ничто!
Это сигнал. Норит сто одиннадцать требует связи.
– Внимание!
В помещении пульта, из двенадцати экранов – «иллюминаторов» которого работает только один, в креслах всего двое серебристых операторов.
Третий, торопясь, выходит из бассейна и спешит к своему месту.
Проходит двадцать, тридцать секади…
Один за другим, неведомо как и откуда, возле пустых кресел появляются ещё двое. Один из них – Вензот.
Все пять операторов на месте.
А затем – сразу шестеро серебристых и трое светло-синих.
– Внимание! – звучит ещё раз.
Секади… секади… секади…
– Старт!
Мгновение… и на экране Норит сто одиннадцать. Снова в облике аборигена.
– Во имя жизни!
Голос спокоен – значит, спокойны и мысли посланца планеты.
– Во имя жизни! – отвечает Вензот, напряжённо, с тревогой всматриваясь в чуждый облик, на котором не может прочесть ничего.
В прошлом тридцать тысяч секади непрерывного изматывающего напряжения. Тридцать тысяч секади на грани надежды и очередного разочарования. Что скажет Норит сто одиннадцать?
Важнейшая деталь: связи попросил он сам!
Норит сто одиннадцать. Здесь большое собрание, на котором я присутствую. Их учёный сказал, обращаясь прямо ко мне, что их единственная цель – сделать все возможное для нас. Они хотят и могут прийти к нам на помощь!
Тридцать тысяч секади ожидания, неизвестности и тревоги ушли в прошлое, остались далеко-далеко… Решающее слово прозвучало!
Каждому из четырнадцати показалось в это мгновение, что сверкнула перед глазами САМА ЖИЗНЬ!
Секади двести молчания…
Вензот. Ты сказал, учёный обратился прямо к тебе. Разве они знают, под каким обликом ты скрываешься у них?
Норит сто одиннадцать. Нет. Он обратился к неизвестному пришельцу – значит, ко мне.
Вензот. Он был так уверен, что ты близко?
Норит сто одиннадцать. Они это знают. Я говорил с ними.
Вензот. Тогда не пора ли посылать светло-синего?
Норит сто одиннадцать. Пусть он будет наготове. Я не знаю, как они захотят вести решающую беседу, лично или по экранному лучу. Подготовьте все материалы к мысленной передаче. В любом случае я буду рядом с их учёными или одним учёным – это зависит от них. И пусть выбранный вами светло-синий не покидает помещения пульта. Я уверен: связь потребуется снова, и очень скоро.
Вензот. Они знают, что у нас совсем мало времени?
Норит сто одиннадцать. Они знают всё! Обо всем догадались! Больше мне нечего делать на этой планете. Кончаю связь! Мне становится трудно вести разговор и одновременно понимать то, что говорят здесь. А это очень важно для нас. Торопитесь с подготовкой!
Вензот. Во имя жизни, Норит сто одиннадцать! Желаю тебе получить право прибавить к своему имени ещё слово «последний»!
Норит сто одиннадцать. Благодарю, Вензот!
Экран гаснет…
о том, как было раскрыто инкогнито Норит сто одиннадцать
Профессор Таран снова сделал паузу (они были часты в его длинной речи) и, не торопясь, отпил несколько глотков воды. Перед ним только что, в третий раз, поставили полный стакан.
В зале стояла такая тишина, какой никогда не бывает на собраниях даже с очень интересной повесткой дня. Слушатели боялись пропустить слово. Вряд ли нашёлся бы хоть один человек, не захваченный целиком необычайным, фантастическим рассказом о появлении в Солнечной системе «десятой планеты», вынырнувшей, по выражению докладчика, из какого-то смутно воспринимаемого сознанием нулевого пространства в наш привычный трехмерный мир.
Единственным, кто мог бы спокойно слушать об этом, был, конечно, пришелец, но слушал ли он вообще, соглашался или не соглашался с профессором, оставалось неизвестным.
После нескольких слов, переданных прямо в мозг, минуя слуховой аппарат, гость ничем больше не проявлял своего присутствия.
Впрочем, надо сказать, что увлечённые докладом люди попросту забыли о нем. Он мог бы сейчас появиться в зале в любом обличье – его не сразу бы заметили. С величайшим нетерпением все ждали продолжения, досадуя на профессора за его манеру делать длинные паузы.
– Итак, – снова заговорил Таран, – суммируя все изложенные мною факты, относящиеся к появлению планеты-гостьи, мы должны прийти к выводу, что это появление произошло не по заранее намеченному плану, а до некоторой степени случайно и неожиданно не только для нас, но и для них самих.
Даже при этих словах, которые несомненно поразили воображение слушателей, в зале не раздалось ни одного возгласа.
– Почему же это так? – продолжал профессор. – Разве может подобное перемещение целой планеты происходить вне воли её хозяев? Случайность относится не к тому, что планета «нырнула» в нулевое пространство – это, безусловно, было вызвано сознательной волей, – а к тому, что она «вынырнула» обратно в трехмерный мир в случайном для её хозяев месте. Надо добавить, что такие переброски из одной планетной системы в другую крайне опасны. Пример – та же планета-гостья, оказавшаяся в смертельно опасном соседстве с гигантом нашей системы – Нептуном. А самое главное – нельзя себе представить возможность возвращения в свою планетную систему, точно на прежнюю орбиту. А ведь это совершенно обязательно! Иначе изменится расстояние между планетой и её солнцем, изменится количество получаемого ею тепла и света, изменится продолжительность года и многое другое. Глубокие изменения произойдут в жизни растений, животных и людей! Одним словом, путешествия на самой планете вместо космического корабля настолько рискованы, что никакие разумные существа не позволят себе этого. Никогда! А значит, ясно: появление планеты-гостьи не научный эксперимент, не туристский визит, а страшно рискованный, смертельно опасный, но необходимый обитателям планеты шаг отчаяния!
