Впервые на Синдере я видел смеющегося Дира. Он хлопнул меня по плечу и сразу помолодел лет на десять.
— Если я попаду на корабль, я смогу передать предупреждение в Управление Шахт… А что же Гэлисс? Она не хватится этого? — Он указал на свой карман.
Я покачал головой.
— У нее десятки подобных безделушек. Она не заметит пропажи одной. Но проверь хорошенько команду корабля, прежде чем довериться им. Многие из них наверняка перевербованы. Будь начеку, это единственное, что требуется.
У него было такое выражение лица, как будто он видел меня впервые.
Затем он вздохнул.
— Кто-нибудь еще знает об этом? Ардан, Джули? Ты говорил им?
Я вновь покачал головой.
— Отлично. Пока все выглядит неплохо. Не надо, чтобы у них были лишние переживания. Ты с этим справишься. — Он улыбнулся. — Иногда мне кажется, что ты — единственный, кто сможет все преодолеть.
— Да, конечно. — Я вспомнил Рубая и подумал, не передать ли Диру содержание нашего «собеседования». Но воспоминания о «послании смерти» все еще грызли Дира, и я боялся каким-то образом задеть их, сказать что-нибудь такое, что заставило бы его сомневаться в себе.
— Только не забудь уточнить для транспортников, на чьей я стороне, когда они заберут нас отсюда, хорошо? — Я показал ему клеймо. — Пока я особой благодарности от них не видел.
Дир снова рассмеялся:
— Не волнуйся.
— Я всегда волнуюсь.
— (Я думаю, благодаря тебе, нашим волнениям приходит конец.) — Он усмехнулся. — (Спасибо тебе за все.)
Я улыбнулся в ответ, чувствуя, что улыбка утверждается и в моих чувствах: наконец и я совершил что-то хорошее.
Я натягивал свитер в своей комнате, когда Зибелинг закончил пространную речь, произнесенную с энтузиазмом. Суть ее сводилась к тому, что я почти выздоровел. Джули уже рассказала ему о планах Рубая, касающихся меня и шахт. Но я не мог сказать, что беспокоиться практически не о чем. Я вытащил камфору, отправил ее в рот, наслаждаясь недовольством Зибелинга, и предложил ему упаковку: он сердито покачал головой. Затем произошло нечто странное. Пачка выпала у меня из рук, когда мое сознание захлестнула волна холодного ужаса, чужого (опять!), испытанного человеком, которого я хорошо знал… Кортелью!
— В чем дело? — насторожился Зибелинг.
— Я… я… Что-то не в порядке, — слова вырвались у меня до того, как я смог их остановить.
— Я вижу. Ты испытываешь боль? Что? — Его слова утонули в бессмысленном шуме.
Я закрыл руками уши.
— Замолчите! Мне нужно кое-что расслышать.
Но страх уже улетучился. Я не мог обнаружить его источник — мешали помехи, создаваемые госпиталем и портом.
Порт… Дир, наверное, уже там, и то, что я внезапно ощутил, может означать лишь одно: он попытался проникнуть на корабль и случилось нечто…
— Кот, Кот! — Зибелинг почти кричал. Я вновь сосредоточился на его лице, глазах, почувствовал, как напряжение переходит в страх. Я не мог больше оставаться здесь и стремительно вышел, предоставив Зибелингу кричать что-то мне вслед. Я почти бежал, простирая вперед телепатический луч, но не находя ни Кортелью, ни какого-либо объяснения его паники. Влетев в портовый зал с мозаичным полом, ничего необычного я не заметил, все находящиеся там были спокойны. Тут в моем сознании возникла Джули, я увидел ее на рабочем месте; она передала мне, что уловила внезапный страх Кортелью и очень обеспокоена.
Но прежде чем я смог ей ответить, со мной рядом появился Рубай. Он, видимо, телепортировался сюда. Но тут я сообразил, что он вошел, как и все, я просто не ощутил его приближения. Каким-то чудом мне удалось не вздрогнуть и сбить панику, которая охватила меня при его виде.
— Ты не должен здесь появляться, — сказал он. — Гэлисс уже предупредила тебя, что это опасно.
Я попытался небрежно пожать плечами.
— Да я просто… зашел повидать Джули.
(Что ему надо, что?)
— Встречайся с ней в менее людных местах. Теперь пойдем со мной, я тебе кое-что покажу.
Он крепко взял меня за руку, и я поплелся с ним — выбора не было. Мог ли он не знать о Дире? Его истинные мысли и намерения были для меня такими же непознаваемыми, как чистое небо. Интуиция подсказывала мне, что задача предстоит не из легких.
— Ты сейчас на волоске, — сказал он железным голосом, усилив хватку на моей руке.
— Мне не привыкать.
Мы вышли из здания порта и пошли по улице. Ветер был холоднее обычного, а в небе громоздились тяжелые, грязного цвета облака. Уличные фонари горели дрожащим светом, несмотря на то, что занималось утро. Чем-то это напоминало Старый город. Меня мучил вопрос, что же произошло с Диром. Мы достигли магазина, который Гэлисс показала мне пару дней назад. Он как будто был закрыт, но Рубай отпер дверь, и мы вошли. Магазин был пуст, мы опустились в складские тоннели.
Там нас ждали Гэлисс с парализующим пистолетом и двое псионов, которых я не знал: это были угрюмые накачанные ребята, одетые в униформу охранников. И Дир, стоявший под прицелом, как взъерошенная птица. Я замер, встретившись с ним глазами.
— Что? — начал я, чтобы прикрыть лихорадочное мелькание мыслей, прекрасно зная — что…
Дир покачнулся, увидев меня: его предсказание сбывалось. Охранники подхватили его и снова поставили на ноги. Мои руки вцепились в грубые деревянные перила. Рубай внимательно следил за моей реакцией, я чувствовал, что Гэлисс и оба охранника пытаются, сбив контроль, проникнуть в мои мысли.
— Что происходит? — спросил я, ровно держа голос. — Дир? (Не сдавайся, не отступай. Бога ради!) — Я не мог позволить себе проникнуть в его сознание и поддержать его. — Наоборот, я пытался убедить себя в том, что действительно не понимаю, что происходит, цепляясь за замешательство, как за спасительную соломинку. Если бы они знали всю правду, мы наверняка были бы уже на небесах.
Но нельзя позволить себе такие мысли. Я пытался сохранять каменное выражение лица, сцепив зубы так, словно замкнул их на ключ.
Дир тоже молчал. Мысль о том, что его смерть смотрела на него моими глазами, превратила его сознание в беспорядочный шум. Я понял, что это единственный выход для него, что лишь страх способен скрыть то, что он не мог сделать достоянием врагов. В этих обстоятельствах пригодился опыт телепатии, который он приобрел.
— Боюсь, Кортелью должен ответить за большее, чем ты ожидаешь, — сказал Рубай со зловещей уверенностью, от которой у меня перехватило дыхание.
— Не понимаю, — покачал я головой. — Почему он под прицелом?
— Потому что он попытался проникнуть на корабль и предупредить команду о наших планах. К счастью, он обратился к верному мне человеку.
