– Ждать… – Крэдок подался вперед, глаза его блестели, – ждать, пока кто-то из этих «флотов младшей лиги» протянет нам руку помощи… разумеется, после того, как урвет себе лучшие куски от Нового мира? А имеем ли мы на это право, Майкл? Сидеть сложа руки в то самое время, когда другие, более везучие, лишают Британскую империю будущего?
«Или кое-кто лишается шанса стать вторым Бобом Клайвом», – мысленно усмехнулся Харлоу.
– Прошу прощения, сэр, но к чему эти громкие слова? Если предположения насчет природы этого нового мира верны, то перед нами величайшее географическое открытие в истории человечества. Даже Колумбу не выпадал подобный шанс…
– Именно! – с жаром подхватил каперанг. – Именно, Майкл. И лишь от нас зависит, получит ли наша родина достойную ее величия часть этого нового мира. Сейчас, в самом начале гонки, решающими могут оказаться даже не дни – часы! Тот, кто первым… чья держава объявит эти земли своими… тот получит все, все богатства этого нового мира. Вспомните, как это было в Америке, Майкл, раз уж вы упомянили Колумба! Он, Кортес и другие в считаные годы превратили Испанию в самую могущественную державу тех времен. И нам, я имею в виду англичан, пришлось потом и кровью отвоевывать себе место под солнцем. А теперь эта история может повториться… – от волнения Крэдок даже чуть привстал, – уже повторяется!
– Сядьте, сэр, – мягко произнес Харлоу. – Признаюсь, я не был первым по истории, но, насколько я помню, испанцы со своими конкистадорами пришли на готовое. Им надо было только собрать урожай с индейских царств… как мы собрали его в Индии. Судя же по рассказу немецкого капитана, здешние «индейцы» готовы разве что разнообразить всякими Кортесами свое обеденное меню.
– Вы полагаете, я преувеличиваю?! Взять хотя бы эту бухту. Ничего похожего мы не видели на всем пути вдоль побережья! Ни-че-го, Майкл! А значит, этот залив может оказаться важнее Гибралтара и Мальты, вместе взятых!
– Мы плыли вдоль побережья всего несколько дней, – возразил первый офицер. – И в любом случае… сэр, то, что вы задумали, – это фактически повод к войне, большой войне. Возможно, эти земли в любом случае станут яблоком раздора, но я не считаю, что мы должны начинать войну здесь и сейчас. При всем моем к вам уважении, сэр! – с внезапно прорвавшейся горечью выдохнул Харлоу.
Крэдок медленно поднялся со стула. Еще миг назад он надеялся переубедить своего офицера, но последняя фраза поставила жирную точку над «i».
– Что ж… – с тяжелым вздохом произнес он. – Мне очень жаль.
– Мне тоже, сэр, – стеклянно глядя перед собой, негромко проронил Харлоу. – Очень, очень жаль.
– …Но атака, – докончил капитан, – начнется перед рассветом.
Отто Шнивинд оперся о переборку и потряс головой, пытаясь разогнать серый туман перед глазами. Усталость свинцовыми погонами легла на плечи.
В закрытой бухте, на якоре, «Ильтису» удалось пережить первый сокрушительный удар шторма. Лейтенант с содроганием думал о том, что могло бы случиться, застань непогода канонерку в море, по другую сторону клыкастых скал, обозначавших вход в заливчик. Но последующие сутки слились для офицеров и матросов корабля в непрерывный аврал, когда буря рвала снасти с голых рей, когда «Ильтис» мотало на якорных цепях, словно последний листок на березке, когда казалось, что с минуты на минуту из трюма донесется глухой удар и сквозь пропоротые донными камнями борта хлынут внутрь морские воды. Были минуты, когда лейтенант завидовал оставшимся на берегу с майором Форбеком. Потом сквозь мглу в голове пробивалась мысль, что там, на продутой ветрами пустоши, где не росли даже деревья и только хвощи и папоротники царапали горизонт, ничуть не лучше.
Но теперь буря утихла. Отто успел даже поспать в промежутке между вахтами, но усталости это не сняло.
– Ну… цып-цып-цып… – донеслось до лейтенанта сквозь полуоткрытую дверь. Отто невольно вслушался. Голос доктора Хеске звучал умоляюще, почти заглушая еле слышный посвист.
Лейтенант заглянул в кладовую, да так и замер.
При отплытии из Циньдао на борт канонерки погрузили, помимо галет, солонины и прочего осточертевшего любому военному моряку провианта, несколько десятков живых кур. Куры так и не увидели Нового Света, отправившись еще до Разлома в офицерский котел, а вот клетка от них осталась, занимая место в одной из кладовых. Перед ней и сидел на корточках корабельный медик, а по совместительству полигност и полиглот доктор Хеске. Только теперь клетка была туго заплетена проволокой поверх крупной сетки и деревянного каркаса. А главное – вовсе не пустовала.
Забившись в дальний угол, как можно дальше от доктора и почти в той же позе, нелепым отражением сидела, как показалось лейтенанту вначале, крупная черная птица.
– Цып-цып… – пробормотал Хеске, едва не уткнувшись носом в сетку.
Когти процарапали немузыкальный аккорд на железных струнах перед самыми его глазами. Врач шарахнулся, усевшись прямо на пол.
– Доктор, что это? – заинтересованно осведомился Отто, перешагнув через комингс.
– Это, герр лейтенант… – Хеске тяжело поднялся на ноги. – Не знаю что. Наш первый живой образец.
Он торопливо отряхнулся.
– Поймали перед самой бурей. У лагеря на берегу. Верите, нет – накрыли пустым мешком и так скрутили.
Существо в клетке беззвучно приоткрыло клюв… нет, пасть: в неярком свете лампы блеснули острые зубы, похожие на крошечные наконечники копий. Будто из темноты на людей собралась наступать лилипутская фаланга. Круглые глаза, взблескивающие зеленым огнем, следили за каждым движением.
– Да, русские говорили об этих тварях – «черных петухах». Но… – Отто взмахнул рукой, не в силах подобрать слов. – Что оно такое?!
– Птица. Ящер. Зверь. – Хеске небрежно махнул рукой. – Порождение первобытного хаоса. Дело в климате.
– Что? – Лейтенант с трудом оторвал взгляд от зеленых глаз чудовища.
– Моя теория. Жаркий климат древних эпох. Холодное дыхание севера кристаллизует! – Хеске многозначительно поднял палец. – Смешение черт – антагонизм нордической ясности. Допотопные твари Нового Света – прообразы будущего: неясные, смутные. Расплывчатые. Им предстоит ощутить на себе поступь ледникового периода. Холод приносит порядок. Холод придает жизненные силы! Германская раса была откована ледяными молотами в горниле севера! Холод закаляет!
– Да? – скептически поинтересовался Шнивинд. – Тогда почему на вас свитер, доктор?
Сбившись с мысли, Хеске растерянно оглядел собственное брюшко, будто обвиняя его в измене и предательстве расы.
– Не важно, – без особого убеждения пробормотал он.
