Эрик бросил скептический взгляд.
— Он считал, что вам должна достаться вся Аргентина?
— Конечно нет. Он надеялся, что Аргентина предложит нам территорию.
Эрик задумался над этими словами.
— Если бы вы оказались там, то избежали бы конфликтов с враждебно настроенными соседями. И войны с Ливаном. Но, возможно, тогда вы бы начали войну с Чили или Бразилией?
Рейчел прищурилась.
— Как вы знаете, большинство конфликтов в мире происходят на почве религии, а в этом регионе совсем другая обстановка.
Она ткнула ножом свой кусок мяса.
— В любом случае мясо было бы лучше.
Эрик откусил кусочек бифштекса и задумчиво кивнул.
— Но вот этот был неплох.
Рейчел отложила приборы, отпила немного вина и обратила внимание на блокнот, оставленный Эриком на столе.
— Это ваш блокнот для записи интервью?
Он инстинктивно закрыл блокнот рукой, как будто хотел защитить от ее взгляда.
— Ну… можно и так сказать.
Эрик растягивал слова. Мысли двигались параллельными курсами. Одна говорила ему никому не показывать блокнот, другая, более интенсивная, вертелась вокруг слов Рейчел. О том, что она эксперт по языкам. По арабским языкам. Женщина наклонила голову.
— И что это значит?
Он принял решение.
— В блокноте — не интервью. На самом деле он даже не мой. Вернее, теперь мой. Я его купил. Но писал в нем не я.
Рейчел нахмурилась.
— У кого вы его купили?
— Этого я рассказать не могу. Договор о неразглашении и тому подобное. Но я думаю, что его содержимое имеет отношение к вирусным атакам.
Рейчел продолжала сидеть, склонив голову и не спуская с Эрика глаз.
— И что написано в блокноте?
— Масса всего. Но я, к сожалению, ничего не понимаю. Похоже, там используется какой-то код.
Рейчел подняла голову.
— Можно я посмотрю?
Сёдерквист протянул блокнот. Женщина отставила бокал, вытерла руки и открыла первую страницу. Эрик изучал ее лицо. Вьющийся локон упал на глаза. Она отодвинула прядь и, взглянув на него, улыбнулась.
— Теперь вы очень заинтригованы.
— Хотите сказать, что понимаете написанное?
Эрик не мог скрыть своего нетерпения.
Рейчел спокойно оторвала кусочек мяса и начала молча жевать.
Он махнул рукой.
— Ну, скажите.
— Османское государство возникло в Анатолии в конце тринадцатого века и просуществовало вплоть до двадцатого. При максимальной территории оно охватывало крупные части Ближнего Востока, юго-восточную Европу и Северную Африку.
Эрик непонимающе смотрел на нее.
— Интересно. Но код?
Рейчел достала ручку.
— Османский язык — форма турецкого языка, влияние на который оказали персидский и арабский. Письменный османский представляет собой расширенный арабский алфавит.
— Но буквы здесь не похожи на турецкие? Или на арабские?
— Верно. Если бы они были османскими, вы бы уже заметили сходство.
Рейчел взяла салфетку, положила ее рядом с блокнотом и начала медленно писать на иврите.
— Это военный код. Османская армия имела высокий уровень развития. Для передачи секретной информации они использовали код.
— И именно его вы знаете?
— Ну, как я уже сказала, я всегда интересовалась языками. Но как раз этим языком как хобби занимался один из моих преподавателей. Он выучил меня коду из любопытства. Он на самом деле очень простой, если выучить ключи.
Женщина написала уже три строчки на салфетке.
— Я не в форме. Тут есть кусочек, который я не могу расшифровать. Из того, что я перевела, я понимаю не все, но, может, вы поймете.
Она перевернула салфетку и протянула Эрику. Он посмотрел на текст.
— Извините, но я не знаю иврит.
Сначала Рейчел с непониманием смотрела на него, а потом рассмеялась.
— Ах, извините. Я подумала, вы знаете. Давайте, я переведу на английский.
Она наклонилась над салфеткой и начала новую строку параллельно со строкой на иврите.
— Это не обычный язык. Масса специальных символов. Вам это что-нибудь говорит?
Эрик кивнул:
— Конечно. Язык программирования. То, что вы сейчас записываете, представляется данными учетной записи в некоей компьютерной базе или в чате.
Рейчел чуть кивнула и снова начала писать. Эрик внимательно следил за каждой новой буквой.
— Да. Это точно данные учетной записи в базе. А следом идут напоминания. Что-то связанное с аутентификацией.
— Хотите, чтобы я продолжила?
— Если можете. Необязательно переводить все. Может быть, только первую и последние страницы? Тогда мне будет с чем работать.
Женщина подняла глаза.
— Работать? Что вы будете делать? Вы еще и компьютерный гений?
Эрик забыл, что он журналист, а не профессор Технологического института.
— Я много занимался программированием, в основном как хобби.
Рейчел задержала на нем взгляд, чувствуя обман. Сёдерквист откашлялся.
— Не желаете ли кофе?
Она кивнула и вернулась к записям. Вино кончилось. Эрик поймал официанта.
— Два эспрессо.
Когда официант вернулся с двумя чашками, Рейчел откинулась назад и провела по лицу руками.
— Больше не могу. Вот.
Она протянула три целиком исписанные салфетки.
— Здесь первые четыре страницы. Я перевела язык, который понимаю, на язык, который не понимаю.
Большего всего Эрик хотел сейчас броситься в гостиницу и заняться расшифрованным кодом. Но Рейчел долго работала, ей удалось наконец повернуть невидимую линзу и настроить резкость. Нельзя было просто уйти. И Эрику нравилось ее общество. Он поднял чашку.
— Выпьем за ваш фантастический языковой талант.
Рейчел улыбнулась.
— За османов.
Она глотнула горький кофе. Блокнот лежал в центре стола, Эрик согнул салфетки с переводом и вложил их вовнутрь. Рейчел больше всего хотелось взять блокнот и направить в подразделение «8200» для детального анализа. Он мог бы стать прорывом. Но нельзя было просто уйти. Рейчел удивляло, как легко Сёдерквист поверил в шитую белыми нитками ложь о том, что учитель рассказал ей о коде. Совершенно неправдоподобно. Но он так хотел узнать, что же написано в блокноте, что совсем потерял осторожность. На самом деле подразделению понадобилось несколько суток, чтобы расшифровать код. У них в распоряжении были только записи, добытые при штурме в Ницце. Но они многого не дали. Они представляли собой лишь неполный компьютерный код и не давали никакой информации о террористах и вирусе. Но здесь все было иначе. Эрик имел в распоряжении целый блокнот. И адрес базы данных. Как он достал блокнот?
Рейчел разглядывала Эрика. Густые каштановые волосы. Мягкие карие глаза. На лице отражалось какое-то мучение. Он никогда не выглядел веселым, даже когда смеялся. Узкий заостренный нос. Темные брови. Тонкие губы. Он весь был тонким и худым. Никакой физической нагрузки это тело не получало. Но в Сёдерквисте было что-то привлекательное. Наивный и бессознательный шарм. Рейчел чувствовала, что он настоящий, не в нервозной лжи о журналистской работе и компьютерном хобби, а в глубине. Он мог быть кем угодно, но только не террористом. Но она знала, что они бывают всех форм и расцветок. Безобидные оказывались опасными. На Эрика завели красную бумагу. Бен Шавит лично подписал ее. Тем самым одобрил Эрика в качестве мишени. Но не без допроса. Им нужно было понять, кто он. Он — кусочек мозаики, который не подходит к остальным. Рейчел взглянула на его руки. Руки играли важную роль. На них она в первую очередь обращала внимание, встречаясь с мужчиной. У Эрика красивые руки. Не знавшие физического труда. Изящное серебряное обручальное кольцо.
