Ознакомительная версия.
Он вышел у свежевыкрашенных новых металлических ворот. Тут же заработал электрический привод, и створка пошла в сторону, открывая въезд.
Монасюк пошел пешком. Николай медленно ехал следом за ним на машине.
На ранее заброшенном участке земли все преобразилось. Асфальтовая дорога была обсажена молодыми высокими деревьями, из таких же деревьев был разбит парк. Скалистый откос также изменился – каменные выступы были не видны, они были теперь закрыты зеленью, а у подножия почти отвесного откоса виднелись крыши нескольких зданий.
Повернув, Анатолий Васильевич вышел к центральным дверям своего нового дома, на подъездной площадке перед лестницей была разбита огромная клумба с цветами.
Здание было двухэтажным. К высоким двустворчатым дверям вела широкая лестница. Монасюк не стал подниматься по ней – он медленно обошел здание и сзади увидел невысокое строение котельной и несколько спутниковых антенн на бетонных постаментах. Он довольно хмыкнул и толкнул дверь черного хода, но она была заперта. Сзади раздался шорох, Анатолий обернулся и увидел Николая.
– Все вас ждут у центрального входа, – сказал он Монасюку. Пришлось возвращаться назад.
На площадке, перед высокой арочной дверью центрального входа выстроились полукругом несколько человек.
Чуть впереди стояли Клаус Дюррематт и высокий моложавый мужчина лет пятидесяти, внешне очень напоминающий советского киноактера Игоря Дмитриева – такое же лицо аристократа, да и вся внешность излучала некое благородство.
Прежде, чем подняться по ступеням, Монасюк еще раз оглядел свои владения. Молодые деревья парка уже через несколько лет станут достаточно высокими и тенистыми. Меж ними были проложены дорожки для прогулок. Сам участок был достаточно большим, чтобы до ушей обитателей дома не доносились даже звуки проезжающих по набережной автомобилей.
Справа, у склона закрытой кустарником скалы, стояли три здания, предназначенные для проживания обслуги. Слева – находились гараж и подсобные строения для инвентаря.
Что ж, все было функциональным, органично сочеталось друг с другом и таким, как хотел Монасюк.
Он поднялся по ступеням.
– Коля, – сказал он, повернув голову. – Загоняйте машину в гараж, мы тут все говорим по-русски. Не так ли, Клаус?
– Конеч-чно.
Анатолий прошел в дом. Здесь также все было так, как он заказывал строителям и дизайнерам.
Весь первый этаж представлял из себя огромный холл, с люстрой на потолке; на противоположной стороне холл заканчивался широкой парадной лестницей, которая вела на второй этаж.
На уровне трех метров по сторонам по периметру здания восемь колонн поддерживали конструкцию основного – второго, этажа. Над колоннами выступал балкон.
Кроме основной лестницы, сразу от входа слева и справа на второй этаж можно было подняться еще по двум винтовым лестницам.
Анатолий и поднялся по левой из них. И пошел по балкону, заглядывая в двери помещений. Все предназначенные для хозяина и его гостей жилые помещения были на втором этаже.
Здесь же был зал для отдыха с телевизором, музыкальным центром и мягкой мебелью. На полу лежал огромный пушистый ковер.
На первом этаже здания с правой стороны из холла, несколько дверей вели на кухню, в кладовые и холодильник, в подсобные помещения, а также в подвал.
Была предусмотрена и столовая для персонала.
Левая сторона первого этажа была оборудована, как спортивно-оздоровительный комплекс. Здесь был бассейн, тренажерный зал, бани и массажный кабинет.
А сразу от входа слева находилось помещение привратницкой – здесь священнодействовал секретарь хозяина, и одновременно – его дворецкий Лихтштейнер.
Заглянув в несколько комнат, Анатолий Васильевич остался доволен – помещения были небольшими по площади (по европейским меркам), но Монасюк хотел жить в привычной обстановке. А это значит – как в советских квартирах с их небольшими комнатами и постоянно ощущаемым замкнутым пространством.
Исключение на втором этаже составлял лишь большой зал с огромным телевизионным экраном.
Спустившись по центральной лестнице, Анатолий осмотрел тренажерный зал, бассейн, заглянул в массажную.
Здесь также все было оборудовано и основательно, и по последнему слову техники.
Далее состоялась церемония знакомства с обслугой. Все, в соответствии с его пожеланием, были либо русскими, либо говорили по-русски. Представлял их хозяину Клаус Дюррематт.
Похожий на актера Игоря Дмитриева мужчина оказался его дворецким и одновременно секретарем Александром Лихтштейнером. По-русски он говорил чисто, почти без акцента, и вместе с женой поселился на территории поместья, в одном из домов, специально выстроенных для проживания обслуживающего персонала.
Его жена, Марта, была типичной кухаркой из фильмов о жизни аристократов – невысокая, полная, гладко причесанная, в переднике и наколке в волосах.
На вопрос, знает ли она русскую кухню, она ответила, что знает и русскую, и украинскую.
Кстати, именно украинкой оказалась его горничная, молоденькая Галина – худенькая, черноглазая, с косой.
Жить она предпочла в городе.
– Господин Монасюк, в кабинете вас ждут еще несколько человек, – сказал Клаус.
Они поднялись по устланной ковром центральной лестнице на второй этаж, где рядом со спальней находился новый кабинет Анатолия Васильевича. Здесь его ждали трое мужчин.
Двое, Геннадий и Вениамин, были крепкими, лет по тридцать пять, мужчинами, по виду – бывшие военные, их наняли охранниками. Руководить их службой предстояло Лихтштейнеру.
А вот третий… Невысокий, возрастом – за пятьдесят, с пегими седоватыми волосами, коротко остриженными, с голубыми маленькими, очень внимательными глазами, он на первый взгляд производил впечатление инженера на пенсии. То есть выглядел вполне интеллигентным и что называется – пожившим, но еще бодрым и при здравом уме.
Однако бывший мент, как сейчас говорят, Монасюк моментально почувствовал в нем коллегу. Так и оказалось.
Отслужив свои двадцать пять лет в милиции, бывший розыскник Сергей Николаевич Селезнев оказался в Швейцарии в качестве охранника одного из новых русских.
Счастье Селезнева оказалось недолгим – его хозяин сбежал от конкурентов-бандитов, сумевших разыскать обманувшего их делягу.
Не мудрствуя лукаво, тот сбежал куда-то, бросив всех. Так Сергей Николаевич оказался, хоть и со швейцарским видом на жительство, но без работы и перспектив в чужой стране.
Можно было вернуться на родину, но как-то не хотелось – ему понравилась чистенькая уютная Швейцария. Без особой надежды он откликнулся на объявление, которое поместил Дюррематт – но после беседы с адвокатом оказался в списке наиболее подходящих для новой работы служащих.
Ознакомительная версия.
