Она нахмурилась.
– Каких же случаев? – поинтересовался Карфакс.
– Никто не гарантирован от встречи с идиотом. А поведение идиота предвидеть нельзя. Старик Стокс пристрелил меня как раз тогда, когда я меньше всего ожидал. А потом этот Хоувелл со своим самолетом, начиненным динамитом. И все же я опять на гребне волны, не так ли?
– Стокс?
– Да, Стокс. Мой компаньон, которого я ободрал. Я не отказал себе в удовольствии побеседовать с ним не так давно в Лос-Анджелесе, чтобы объяснить его ошибку и припугнуть воскрешением, после которого мы расквитаемся. Я, разумеется, не собираюсь этого делать, но он-то теперь будет веки-вечные существовать в страхе!
– А что произошло с Пат дальше?
– К наступлению темноты я уже смог сесть за руль, хотя ехать пришлось очень осторожно. Она находилась в это время в багажнике – не спрашивайте, как мне удалось ее заставить забраться туда. Мы приехали на ферму, я затащил ее в комнату, где стоял «Медиум», рассказал, сколько вы мне доставили неприятностей и каким образом я намерен вас одурачить. Потом включил питание «Медиума» и подтолкнул так, чтобы она упала на открытый трансформатор. Все остальное было просто. Я убрал веревки, смыл следы водой со спиртом и уехал на мотоцикле на север, в Стреатор. Мне не хотелось, чтобы меня увидели в Понтиаке, то есть, чтобы кто-нибудь вспомнил женщину, похожую на Патрицию. Там я бросил мотоцикл, зарегистрированный на чужое имя, и монорельсом вернулся в Бусирис, в этот уютный домик. И вот вы тоже вернулись в него.
И, похоже, живым отсюда не выйду, подумал Карфакс.
– Вы умерли в 1872 году? – спросил он. – Вам, должно быть, пришлось чертовски долго приспосабливаться к нашей эпохе. Она должна была показаться вам неуютной, даже страшной. Вы, скорее всего, не понимали значения доброй половины слов, составляющих наш язык.
– Я приспосабливаюсь ко всему очень быстро, приятель, – сказала она. – Сначала пришлось затаиться на 2 недели, сказавшись больным. Все, что кажется для вас таким простым, давалось мне с трудом. Например, видеофон. На определенном этапе потребовалось посещение публичной библиотеки. О, каким испытанием явился для меня первый выход на улицу! Я набрал кучу книг, чтобы изучить современную эпоху. Это было одной из многих ошибок. На самом деле можно было бы прочесть их на экране своего телевизора, сделав запрос. Но я учился. О, как я учился!
– Одной из ошибок, которые вы совершили, было убийство дяди Руфтона, – сказал Карфакс. – Гораздо проще было бы вселить в него какого-нибудь покладистого эмса, и у вас не возникло бы проблем с Пат. Ведь именно с нее начались все ваши неприятности.
– Да, это было ошибкой, – согласилась она. – Но ведь все обошлось для меня благополучно, не так ли? Впрочем, мы с вами заболтались. Пора приступать к делу.
Карфакс вздрогнул.
– Но вы так и не рассказали мне, кем являетесь на самом деле.
Лениво поднимаясь с дивана, она ухмыльнулась.
– Ох, как вам хочется оттянуть время! Ладно. Я расскажу вам. В свое время. А пока что мне нужно достать шлем.
– Шлем?
– Разумеется. Для более полного контроля. Видите ли, эмс может быть извлечен просто с помощью дисплея – это не только аппарат визуализации, но и что-то вроде механизма, пробивающего брешь между нашими мирами. Прибегать к его помощи довольно опасно – эмс может вселиться в кого-либо из невинных свидетелей, проигнорировав лицо, которое ему предназначалось. И, кроме того, не все эмсы могут осуществить прорыв, а только те, кто обладает достаточно сильной волей, чтобы пробить барьер. Вашему дяде почти удалось сделать это во время разговора с вами, но напористости ему все же не хватало. Поэтому я велел своим ученым разработать направляющее устройство – шлем.
– Каким же образом можно предопределить поступки электронного существа? – спросил Карфакс.
– Не знаю. Но в какой-то степени можно, – ответила она. – Не забывайте, что «электромагнитные существа» – всего лишь термин, используемый нами для прикрытия нашего собственного невежества в отношении их подлинной сущности. То, что вы видите на экране, является всего лишь электронным аналогом. Но хватит трепаться. Здесь вам не тысяча и одна ночь. Честно говоря, вы мало похожи на Шахразаду.
Да уж, подумал Карфакс. Это – конец.
Она равнодушно смотрела на него.
– Да, и не пытайтесь кричать. Все равно ничего не поможет. Ваших соседей с обеих сторон нет дома. Старая леди Аллен уехала навестить сестру в Оклахому, а Баттертоны укатили в отпуск.
Карфакс ничего не ответил.
Как только ее стройная фигура скрылась из виду, он, приподняв кресло, начал медленные и мучительные микропрыжки в направлении машины. Кресло на его спине было гигантским панцирем, а сам он – покалеченной черепахой, пытающейся изобразить из себя кенгуру. Сервировочный столик был всего в двух с половиной метрах от него, но при скорости в десять сантиметров за один прыжок это расстояние казалось ему километром. Каждая попытка уменьшала его и без того, мизерные силы, уже после первого прыжка он вспотел от боли.
Ему пришло в голову, что она, наверное, подсматривает за ним в щелочку и тихо хихикает, дожидаясь момента, когда он будет на волосок от цели.
А от какой, собственно, цели? Он еще понятия не имел, что будет делать, добравшись до машины.
Нет, вряд ли она прячется. И ей нужно совсем мало времени, чтобы подняться на 14 ступенек, пройти по коридору в спальню и оттуда выбраться на чердак. Видимо, шлем лежит на чердаке, где лежал «Медиум».
Да, времени было мало. Но он не имел права не попытаться. Вот если бы...
Словно бы в ответ на его мысленную мольбу, наверху зазвонил телефон. Только бы это не было звонком по неправильно набранному номеру, только бы это был кто-нибудь, настаивающий на разговоре с ним!
Нет, лучше не надо. Она спустится, станет вне поля зрения передающей телекамеры видеофона и направит на его голову пистолет. У него будет хотя бы возможность завопить что есть мочи. Пусть он умрет, но на другом конце линии поймут, что здесь происходит что-то не то. Ему все равно умирать. А она окажется в весьма затруднительном положении.
Возобновив свое ничтожное продвижение, он обогнул машину, скользнул лицом по металлической поверхности задней панели, крепко стиснул зубами один из проводов между пультом автоматического управления и зажимами и резко дернул голову вверх. Череп пронзила дикая боль. На мгновение он, кажется, даже потерял сознание. Но провод был оторван от клеммы.
Голос наверху затих. Через несколько секунд она спустится вниз, если ему снова не поможет какой-нибудь случай. Но на этот раз уже не было никакой надежды.
Ноги уже почти не слушались его, продвижение назад было еще медленнее. Внезапно сверху донеслось журчание падающей в воду струйки. Неплохо. Еще один шанс.
