– Ну ладно, ладно, мама, успокойся.
– Мы думали, что вы погибли!
Из соседней комнаты тихо появилась Весна, тронула меня за плечо и с улыбкой сказала:
– Как приятно снова видеть тебя, Харди.
В её голубых глазах сверкали слёзы.
– Но разве Станс не передал вам, что мы с Чарой были у мистера Мак-Нейла?
Лонесса резко обернулась к Стансу, который смотрел на меня пустыми глазами.
– Ты! Ты знал, что они не погибли!
– Они погибли для Великого Локса. А значит, они мертвы и для нас. Я не видел смысла воскрешать их в вашей памяти.
Лонессу потрясло это высказывание.
– Ради Фа! Ты что, не видишь разницы между религией и жизнью? Они ничуть не мертвее нас, старый дурак!
– Не смей называть моего отца дураком! – вякнул Триггер, но его слабый протест утонул в громоподобной риторике Станса.
– Факты говорят сами за себя, Лонесса! Мы здесь, в этом святом месте, и оно неопровержимо доказывает правоту нашей великой религии и справедливость метафоры Великого Локса.
– Ага! Значит, ты всё-таки признаешь, что это всего лишь метафора?
У меня сложилось впечатление, что мы наблюдаем очередное обострение перманентной вялотекущей дискуссии.
– Разумеется, это только метафора! Уж не думаешь ли ты, Лонесса, что я и впрямь ожидаю увидеть на небе гигантское животное, запряжённое в повозку Фа? Однако это чрезвычайно многозначительная метафора, и наш народ нуждается в ней, чтобы с благоговением воспринять ослепительный свет истины.
– Неужто? И в чём же состоит эта истина?
Мистер Мак-Нейл заговорил в первый раз.
– Истина в том, что вы не готовы к сорокалетней стуже.
– Истина в том, – завопил дядя, захлёбываясь от ярости, – что ты не знаешь, о чём говоришь! Следовало бы тебе сперва поглядеть на чудеса этого места. Бросить хотя бы взгляд на диковинные машины там снаружи и здесь внутри. Их построил наш народ для неведомых нам ныне целей. Великая технология! Она существовала у нас задолго до того, как вы, земляне, обосновались на нашей планете. И ты спрашиваешь, что есть истина? Она вокруг тебя! Только взгляни на это здание, на эти двери, на эти стены… Книги! – Безумно сверкнув глазами, он наклонился и зачерпнул с пола пригоршню пепла. – Мой отец привёл меня сюда, когда я был ребёнком, и показал мне этот пепел, и поведал правдивое предание. Солнечный бог Фа даровал нам совершенную память в этом святом месте, и в знак глубочайшей благодарности наши предки пожертвовали ему свои книги, добровольно подвергнув их сожжению. И теперь, когда мы снова пришли сюда, кто может знать, какие чудеса нас здесь ожидают?.. Да пребудет с нами.
Фа! – выкрикнул он, брызгая слюной.
Все отступили назад, оставив его разглагольствовать. Квадратное лицо Станса в неверном свете костра приобрело истинно демоническое выражение.
– И мы станем упорно учиться, о да, мы будем учиться! Когда закончится стужа, мы научимся всему у машин, которые наши предки…
– Послушай, Станс, – устало прервал безумца мистер Мак-Неил. – Ты веришь мне, когда я говорю, что эта стужа продлится сорок лет? Или всё-таки не веришь? Скажи мне, да или нет?
– Длительность стужи совершенно несущественна. Мы победили прежде, победим и сейчас! Мы все уже стоим на пороге…
На звук его голоса стали собираться беженцы из соседних помещений Они не желали пропустить ни единого слова своего предводителя. Все они находились под гипнотическим влиянием его речей.
– Пошли отсюда, – спокойно сказала Чара.
– Не уходите далеко! – встревоженно зашептала Лонесса. – Мы с Каффом и Вандой стараемся не выпускать фанатика из виду. Эти несчастные просто едят из его рук, и мы опасаемся, что он толкнёт их на очередное безумие.
– Нам необходимо продолжить преждевидение, – сказал я Лонессе – Мы уже приблизились к ответам на многие вопросы.
– Если мистер Мак-Нейл прав, нам нужны эти ответы как можно скорее.
– Он прав, – заверил я. – К сожалению.
– Береги Чару! – сказала она.
Похоже, подумал я, Лонесса наконец-то меня приняла.
Мы вышли на улицу, под снег и дождь, и мистер Мак-Нейл сказал:
– Не понимаю, почему ты не можешь просто рассказать людям о неполноценности Станса? Все поймут, что он не годится на роль предводителя. Боже правый, это же так просто!
– Нет не просто. Никто не имеет права публично усомниться в памяти предводителя. Или любого другого стилка, если на то пошло. Люди немедленно возмутятся и не станут слушать никаких доказательств.
– Но ты ведь можешь, как бы между прочим, попросить его припомнить нечто древнее?
– Станс не так прост. Он сразу спросит, не сомневаюсь ли я в его способностях.
– Рано или поздно, но тебе придётся сделать это, – отрезал мистер Мак-Нейл.
Мы решили устроиться в доме с Золотым Грумметом: помимо консервного завода, это было единственное мало-мальски пригодное для жилья строение в Паллахакси. Я толкнул дверь, и мы оказались в большой пустой комнате с длинной полкой, пристроенной вдоль одной стены; пилигримы захламили её множеством приношений, по большей части женскими фигурками с преувеличенными половыми характеристиками. Я поднял одну, грубо вылепленную из глины, с донельзя безобразным лицом и гигантскими шаровидными грудями.
– Если это Кареглазка, то я не представляю, как Дроув вообще рискнул к ней подойти!
– На безрыбье и рак рыба, – заметил мистер Мак-Нейл.
Чара оглядела идола и расхохоталась.
– У нас в Носсе тоже есть такое присловье! Но ведь Дроува окружали и другие люди. Так что у него наверняка был какой-то выбор. Скорее всего, статуэтку делал какой-то неумёха.
Мы обследовали дом и убедились, что пилигримы поддерживали его в приличном состоянии. В конце концов мы выбрали комнату наверху, с видом на древнюю гавань. Мистер Мак-Нейл пригнал свой багги, мы выгрузили из него меха и съестные припасы. Уже темнело, когда мы разожгли походную печь-спиртовку, и скоро в комнате стало почти тепло.
Разобрав вещи, мы наскоро перекусили, и мистер Мак-Нейл сел развлекаться с табличкой, по которой бегали картинки. А мы с Чарой приготовились к преждевидению.
…Я добрался наконец до тех времён, когда Паллахакси был ещё большой деревней. Я увидел грум глазами предка по имени Ватч и выдержал вместе с ним сражение с хищными груммерами. Выходит, в роду у меня были рыбаки, ив те времена наш народ не делили на червяков и ящериц?
Я вышел из транса и увидел, что Чара улыбается мне, грациозно опираясь на локоть.
– Любовь моя! Если б ты предполагал…
– Что?!.
– Ты и сам все узнаешь. – Глаза её сияли. – Я не стану портить тебе удовольствие.
– Что-то очень хорошее?
– Не скажу. Ты в Паллахакси?
