Тут Мегара презрительно усмехнулся.
— В одном мы с Лильгиным полностью согласны: Демократия является наиболее полно дискредитированной политической идеей из всех когда-либо существовавших. Надувательство народа с того самого дня, как она была задумана. Последнее убежище Империалиста-Капиталиста.
Орло улыбнулся, учтиво склонив голову, и продолжил:
— У всех людей, принадлежащих у пятипроцентной группе лидеров, есть идеалы. Мы только что услышали часть твоего. А вот мой. Разумеется, я его лелею как «ответ». Обсуждая идеал, мы ведь не спрашиваем, рационален ли он? Мы просто это чувствуем. Я чувствую, что нам нужен мир, где существуют две экономические системы под одним правительством. Если бы я проводил его в жизнь — а будучи идеалистом, я бы, естественно, так и поступал — я бы начал с того, что ввел бы заново систему мелких собственников.
— Я представляю себе поддерживаемую правительством Вторую Экономическую Систему — и это будет ее официальным наименованием. Их предприятия со временем появятся повсюду. Они смогут покупать землю, примыкающую к владениям Первой Экономической Системы. Чтобы принадлежать к Системе Номер Два, вы должны подписать отказ от своих прав в Номере Один на два года единовременно. Следовательно, вы платите, когда ездите, платите за гостиницу и прочие услуги. Мы можем даже потребовать, чтобы на ранних стадиях ее развития люди Второй системы полностью были связаны с себе подобными посредством связанных компьютерных систем.
— Преступники в обеих Экономических Системах будут, при обнаружении, подключаться к единому сегменту Всепроникающей Системы, которая таким образом будет следить за каждым их движением и сообщать в наблюдающую компьютерную систему — а та будет при необходимости поднимать полицию… Ну… — он продолжил с улыбкой, — …мистер Мегара, что ты думаешь о моем идеале?
— Сомневаюсь, чтобы Лильгин им заинтересовался.
— Насколько я могу судить, он уже модифицирует свое поведение. Так же, как и ты. Ты вдруг, похоже, захотел снова оказаться в благосклонности у Лильгина.
— Я практичный человек. Он производит на меня впечатление человека, просчитавшего, как справиться с ситуацией в целом.
— Что он сделал такого, что так тебя убедило?
— У него разные улыбки. Я знаю победную улыбку; и она была у него сейчас, но не этим утром.
— Несмотря на спасение нами этой женщины, которую он выдает за свою жену?
— Несмотря на это.
Орло поджал губы. Потом покачал головой.
— Мой идеал — происходящий, разумеется, от профессора Хигенрота говорит, что всеобщую связь нельзя аннулировать.
— Помечтай, парень. Он это просчитал. Правильно, Йоделл?
— Правильно.
— И эту улыбку, правильно?
— Правильно. — Подтверждая это, Йоделл смотрел на Орло. — Мне жаль, мистер Томас, но я должен согласиться. Мы двое знаем этого человека. И эту улыбку — безошибочно.
— Что я, по-вашему, должен сделать?
— Думаю, тебе лучше взять своих ученых и устроить им побег этой ночью.
В углу комнаты, где на полу лежали несколько ученых, что-то зашевелилось. Ишкрин поднялся в сидячее положение.
— Мы не собираемся. В конце концов, Коммуникационный городок единственное место, где нам разрешено находиться.
Он поднялся на ноги и подошел к ним.
— Ладно, парень, — сказал он, — это было весело.
— Но… — запротестовал Орло, — …каждый сегодня утром был так смел. Теперь я, куда ни глянь, вижу лишь малодушие.
— Орло — там, наверху, изумительно яркая личность. Он просчитал ответ на всеобщую связь примерно за восемь часов. До свидания.
Люди начали уходить, один за другим. Поначалу Орло просто не верил. Но когда Юю подошел и протянул руку, юноша недоверчиво сказал:
— Как ты рассчитываешь выжить, не прибегая к моей помощи, после того, что сделали вы с Мак-Интошем?
Большой черный человек был спокоен.
— Не переживай, сынок. Это по-прежнему Лильгинленд, но у меня ощущение, что все изменится; и что нас с Маком могут вовсе не заметить во время этой перемены. Так что мы просто затаим дыхание — и будем надеяться.
— Слушайте, — завопил Орло, — нет ответа на всеобщую связь, кроме всеобщего совершенствования личности.
Африканец оставался холоден.
— О, он поживет с этим какое-то время. И там, снаружи, могут найтись люди, которые будут продолжать наблюдать за ним каждый день. Ты слушал этот рекламный блеф, не так ли?
— Что?… — Орло был сбит с толку.
— Насчет того, что это, может быть, станет двусторонним зрелищем?
— Это невозможно. Он не может наблюдать за тремя миллиардами людей.
— Мы это знаем, парень. Но эти люди, они иные. Они привыкли верить, что есть там, в небе, большой человек, подглядывающий и подслушивающий за всем, что они делают и говорят. И у меня ощущение, что именно так Лильгин и думает о себе. Всемогущий и всеведущий. И если даже мы здесь, в Коммуникационном городке, раскроем этот секрет Всепроникающей системы, что ж, мой друг, я хочу, чтобы ты представил себе банки компьютеров, ведущих для него наблюдение. И слушающих.
— Я думал, что вы, ученые, решили не работать над этим проектом для Лильгина.
— Это было вчера. Сегодня… — Он широко развел руками, — …выживание находится в различных направлениях. Ты продолжаешь забывать, мальчик. В Лильгинленде выживаешь по дню за раз.
— Полагаю, что забыл об этом на минуту, — сказал Орло. Он сообразил, что связал себя старым способом восприятия. Орло нахмурился.
— Как насчет нашего маленького секрета? Как это затрагивается?
— Все в порядке, сегодня, завтра — кто знает? До свидания на сейчас, или навсегда. Я не могу предположить, что произойдет с тобой и той девушкой. Но я желаю вам удачи.
Он направился к двери.
— А я, — сказал Орло, — не могу решить, что произойдет с вами…
Он остановился. Он разговаривал с пустой комнатой.
Немного погодя вошла Шида.
— Все женщины, — озабоченно сказала она, — толпившиеся в той замечательной спальне, что примыкает к твоему кабинету, внезапно поднялись и ушли. Я что-то пропустила?
Орло сделал глубокий вдох.
— Они наконец-то согласились со мной, — медленно сказал он, — что Лильгина следует оставить Хозяином. Но почему-то они сделали это не так, как следовало бы.
— Что мы собираемся делать? — обеспокоенно спросила она.
Симпатичный юноша долго смотрел на девушку с лицом ангела, на глазах которой внезапно показались слезы. Наконец, он сказал:
— Мы снова вернулись к жизни по одному дню за раз.
Он потянулся. Шутливо постучал по груди. И сказал с улыбкой:
