Степан Матвеевич посмотрел на меня.
- Все хорошо, - ободрил я его.
- График... - попросил он.
Но тут быстрее меня догадался Иван. Он начал судорожно перелистывать графики, лежащие на столе.
- Запуск через час и десять минут, - сказал он.
- Успею, - прошептал Степан Матвеевич и снова закрыл глаза, словно собирался с силами для какой-то решающей битвы.
- Итак, - сказал один из членов только что прибывшей комиссии. Причинно-следственные...
Тут кто-то тронул меня за плечо, я машинально вжался в перегородку, чтобы пропустить человека. Но это оказалась Тося. Ох и великолепный же вид был у нее сейчас!
- В чем дело? - спросила она.
Все удивленно уставились на нее.
- Вот что, Таисия, - начал Семен, но почему-то не докончил.
- Продолжай смелее, - поторопила его Тося.
- А однако, ты здесь многому научилась, - удивился Семен. - И вообще! Здесь все-таки купе, а не зал заседаний! Человеку, может, с женой срочно необходимо поговорить! Двигайтесь-ка, уважаемые люди, куда-нибудь подальше! Расселись!
Члены комиссии смутились. Совершенно неожиданным для них оказалось что-то сугубо личное во взаимоотношениях пассажиров поезда, который попал в такую беду.
- Очнись, - попросил я Семена.
- Уже очнулся!
- Ты что-то хотел мне сказать, - сказала Тося. - Так вот, поговорим в тамбуре, чтобы никому не мешать.
- Я и здесь никому не мешаю.
Тося повернулась и пошла. Семен бессмысленно поморгал глазами, что-то сообразил, снялся с места и торопливо, чуть ли не бегом направился за своей женой.
43
- Так что там в мире? - спросил я.
- Мир делает все, между прочим, чтобы вызволить вас из этой переделки, - сказал Геннадий Федорович. - Вычислительный центр Академии наук просчитал возможные варианты будущего вашего поезда. Конечно, данных все-таки очень и очень недостаточно. Но единственная реальная возможность привести все в норму - это действительно отказаться от необдуманных планов, мечтаний, желаний. На сегодняшний день только вы сами можете помочь себе. Пищевые продукты, воду, молоко - все это мы, конечно, вам сможем забросить. На каждой более-менее крупной станции организован пост по встрече фирменного поезда "Фомич". Да и на мелких все оповещены. Так что от голода вы не умрете. Но ведь не может же ваш поезд бесконечно мотаться по железным дорогам страны? Кроме того, в поезде дети, старики, да и все остальные не намерены проводить свой отпуск на колесах взбесившегося поезда.
Он говорил еще долго, но смысл речи был ясен с первых слов. Уж они проведут работу среди пассажиров.
Разговор перешел на чисто теоретические детали проекта. Тут же предложили усыплять наиболее нервных пассажиров и еще что-то. Геннадий Федорович пересел ко мне поближе и спросил:
- А как у тебя с командировкой?
- Нормально, - ответил я. - Все согласовал. Замечаний особых нет. Адрес свой марградский фомичам оставил.
Геннадий Федорович пожевал губами, что-то собираясь, но словно не осмеливаясь спросить.
- А макет? - все-таки спросил он.
- Какой макет? - не понял я.
- Макет пространственно-временного прогнозирования...
- Геннадий Федорович, я не брал с собой никакого макета! - удивился я.
- Ты-то не брал, да только он с тобой все равно ездил...
- Не понимаю, - ужаснулся я. - Объясните!
На своем месте зашевелился Степан Матвеевич:
- В другой, побочной реальности... там фирменный поезд... не смог выпутаться... а макет твой в разных реальностях всегда был разный...
- Да что за макет? Никакого макета у меня нет и не было! Вот мой портфель... Бритва, полотенце. Две рубашки. Книга. Сувенир из Фомска. Запасная шариковая ручка. Вот смотрите, смотрите! При чем тут макет? Знать не знаю никакого макета!
- Да и никто этого не знает, - сказал Геннадий Федорович. - Ведь предполагалось, что эксперимент будет абсолютно чистым. Делали макет совершенно разные люди, так что даже из них никто не знает, как он выглядит. В виде электрической бритвы или носового платка. Он должен все время работать, кроме тех моментов, когда им пользуются по назначению.
- Невозможно, - сказал я. - Не верю! Ведь тогда что получается? Ведь тогда получается, что это все из-за меня! Значит, это я запустил необратимый процесс чудес в нашем поезде?!
- Никто и не предполагал, что макет может такое сделать. У него цели и возможности гораздо уже, чисто научные. Результаты должны были обрабатываться на математической машине. И только по очень сложным критериям можно было извлечь какую-нибудь информацию. Да и то с малой степенью достоверности.
Геннадий Федорович популярно объяснял идею работы макета. Уж я-то знал, для чего предполагали сделать такой макет. Только вот даже не мог предположить, что его сунут мне. Вот так чистый эксперимент получился! Значит, я сейчас со своими двумя детьми не только повод, а еще и причина всей этой чертовщины! Я и только я во всем виноват!
- Макет должен быть пятиразового пользования. Он ведь работает все время, кроме, как я уже говорил, времени своего прямого предназначения. Например, электробритва... Побрился ты ею пять раз, пять раз макет выключается. А на пятый он должен выключиться вообще. Или ручка...
- У тебя, Артем, ведь бритва не работает? - тихо спросил Степан Матвеевич.
- Не работает, - ответил я с ужасом. - Сломалась перед самым отходом поезда. - Я невольно потрогал свою двухдневную щетину на щеках и подбородке.
- Дай-ка сюда твою бритву! - довольно грубо потребовал Иван и, не дожидаясь, когда я передам ему футляр, сам схватил его и положил в карман своих брюк.
- Тут ведь вот что можно сделать, - сказал Геннадий Федорович. - Тут, например, если наладить ее...
- ...и бриться всем по очереди до самого Марграда, - закончил фразу Иван. - Бритва пока полежит у меня в кармане!
- Почему это? - не понял Геннадий Федорович.
- Вы еще не знаете всего, что произошло в нашем поезде.
- Да разве это аргумент?
- Я покажу вам аргумент. Хотите?
- Что нужно от меня этому товарищу? - спросил Геннадий Федорович, с недоумением глядя на меня.
Я знал, что за аргумент припасен у Ивана.
- Не надо, Иван.
- Да, может, ваш макет вовсе и не в бритве смонтирован? - спросил Иван.
Но он это говорил только для того, чтобы отвлечь внимание.
- Пойдемте!
Те трое поднялись с недоумением и недоверием, но все же пошли. На экскурсию повел их Иван! Осматривать двух детей, появившихся не совсем обычным образом.
Через минуту комиссия вернулась. Она все еще ничего не понимала, но ей сейчас все объяснят. А тогда уж и нетрудно будет наметить программу счастливого возвращения поезда в Марград.
Они еще что-то говорили, но я уже не слышал. Жизнь в том понимании, как я считал всегда, для меня кончилась. И начаться она уже не могла никогда!
