— Краско в курсе, что я хочу уничтожить вирт и у меня есть соответствующая программа. Но он не в курсе, на каком она носителе… В любом случае, он будет ловить в первую очередь меня, а не тебя. Это, — он повертел карточку в пальцах, — копия программы, основная здесь, — Тарасов приставил палец к виску.
Наган протянул руку.
— Ты хочешь, чтобы я применил ее, если ты не доберешься до стирателя?
Тарасов кивнул и добавил:
— Этот персонаж может принимать чужой облик, но у тебя слишком высокий уровень. Ты отвлечешь сумеречных, пока я проберусь внутрь под личиной кого-нибудь из них, благо в банке данных уже достаточно образов.
— Так считают информацию…
— Камеры не считают. Так что шансы на победу есть, — Тарасов улыбался, его глаза блестели, и его уверенность передалась Нагану.
Вдалеке зарокотал мотор. Наган завертел головой, но Тарасов положил руку ему на плечо:
— Это наша установка, не беспокойся. Сейчас сам убедишься.
С лязгом и грохотом, сминая кусты, выкатился гибрид мокрицы и бульдозера. Не найдя в небе следящего сокола, Тарасов побежал к машине. Наган все не мог отделаться от мысли, что она вот-вот ринется на человека и намотает его на гусеницы. Но нет — остановилась. Тарасов вскарабкался наверх, к башне, откинул люк и поманил Нагана.
В башне пахло ржавчиной и было тесно, как в консервной банке. Наган занял место пулеметчика, Тарасов принялся обыскивать салон, нашел свернутый трубочкой лист и протянул Нагану:
— Это план-схема зданий с пометками, где есть принимающие отверстия открывающихся дверей, куда надо вставить карту, чтоб активировать вирус. Посмотри. Все ли тебе понятно?
Наган умел читать карты, понял, что ему нужно будет пробраться в центральное здание, соединенное галереями с четырьмя поменьше, найти подходящий замок, и…
— Так ты же говорил про обрыв связей?
— Вирус — на случай, если у меня не получится.
Наган чувствовал, что Тарасов темнит, возможно, он не собирается делать никакой обрыв, и Тарвита в тело не пускает, чтоб тот мысли не прочитал, но ему было все равно.
Нет Ундервельта — нет опасности. Лес рубят — щепки летят. Ради дорогого человека Наган готов уничтожить целый мир.
Да хоть десять миров!
Разговаривать было затруднительно, потому всю дорогу молчали. Трясло так, что Наган вцепился в подлокотники и сжал зубы. Казалось, что внутри все перемешалось — почки упали, печень оторвалась и запуталась в кишках, желудок сжался в комок и вцепился в позвоночник.
Тарасов, похоже, не нервничал, на его лице застыло немое торжество. Наган завидовал его уверенности, он привык стоять у руля своей жизни, а тут куда едут — непонятно. Освещение — две маленькие лампочки справа и слева от его кресла, Наган оказался заложником консервной банки.
К Тарасову он относился с подозрением: олигарх есть олигарх. Чтобы достичь таких высот, надо сожрать не одного конкурента.
Пришлось убеждать себя, что, раз Тарасов так самоуверен, все хорошо. Говорит, самое сложное позади. Но откуда тогда это изматывающее предчувствие беды? Привычка, что хорошо быть не может просто потому, что не может быть никогда?
Что-нибудь обязательно не получится. Такие планы не реализуются гладко. Или патрон в стволе заклинит, или нужная дверь окажется заложенной кирпичом, или черные будут там, где им быть не полагается. Или вообще на месте ждет засада…
Дернувшись, машина остановилась, но мотор не заглушила. Тарасов встал, ударился головой, скривился и прокричал:
— Тарвит говорит, наши еще бьются, значит, Краско не подозревает о нашем визите. Сейчас мы выпрыгиваем и бежим налево — мимо прозрачного козырька за угол дома … Времени нет. За мной!
Тарасов выбил люк, подтянулся и вылез из трясущейся машины. Наган — за ним. Сел на квадратной башне, спрыгнул на блестящую броню и съехал на землю.
Его окружали дома из металла и пластика. Оглядываться не было времени. Мир сжался до размеров ориентира — козырька перед входом. Наган рванул за Тарасовым, приготовившись петлять, уходя от арбалетных болтов… или пуль… Или плазмы. Но по ним не стреляли.
Упали в заросли высокой травы, Тарасов прошептал:
— Дальше везде камеры. Ты бежишь первым. Я — чуть погодя, чтоб сделать обрыв, мне нужно в самый центр. Планирую справиться максимум за час, минимум — за пятнадцать минут.
— С богом, Ростислав!
Но Наган не спешил. Да, он не доверял Тарасову, но ему нужна была вера, потому он попросил:
— Ты планируешь вернуться в реал. Когда вернешься, пообещай позаботиться о Яне Нагорной. Это моя жена.
— Клянусь, — кивнул Тарасов. — Тебе пора.
Глава 28. Прорыв
Наган выбежал из укрытия, огляделся в поисках замаскированных камер, не нашел их и пролез в квадратное похожее на паз под орудие, отверстие в торце здания.
Оказался он внутри просторного зала, напоминающего ангар, и наверху, метрах в трех над ним, бвла стеклянная галерея с непрозрачным полом, соединяющая это здание с соседним.
Наган развернул карту. Маршрут был помечен: точки входа — красные звездочки, направление движения — красная линия со стрелками, подходящие под карточку разъемы — зеленые точки, причем до первой метров сто. Ближайший вход был неподалеку, в полу. Единственное, что там нашел Наган — квадратный люк, открывающийся вручную и ведущий вниз. Канализация? До люка было метров двадцать.
На размышления не было времени: в конце ангара появились сумеречные. Значит, все-таки есть камеры, о которых Тарасов не знал, и Нагана засекли. Он бросился навстречу бегущим сумеречным.
Надо действовать по возможности четко. Наган откинул люк, держа его, как щит, — о него тотчас ударили… пули! Люди Краско здесь не играли в средневековье. Открывать ответный огонь Наган не стал, полез внутрь. Повис, зацепившись руками. Нащупал лестницу стопой и начал спуск, думая о том, что до ближайшего разъема под карточку рукой подать.
Приземлился он в воду и очутился в кромешной темноте. Пока держал в голове ориентир, развернулся к северу спиной и побежал, касаясь влажной стены. В коридоре было сыро и гулко. Шлепки шагов отскакивали от стен, как резиновые мячики.
Неужели Краско не знает, где начинаются эти коридоры и где заканчиваются? Может, и не знает, их спланировал Тарасов без его ведома. Но все равно пахло это дело так же дурно, как тут, в коридоре. Позади хлопнул люк — следом полезли сумеречные, и Наган ускорился, хотя не знал, куда он бежит, и что его ждет в конце коридора.
Будь что будет. Все равно выхода нет.
Наган врезался в стену, сообразил, что тут поворот, причем направо и налево, вспомнил карту, повернул направо, и стараясь не топать, помчал прямо. Чтобы ввести вредоносную программу, достаточно любого электронного замка в двери, помеченной на карте. Все гораздо проще, чем он думал.
Следующий поворот. Крыса, мчи по лабиринту! Наган скорее был не человеком, а функцией, хранителем ключа. Жизнь Яны зависела от него. Этого достаточно, чтобы уничтожить к хренам этот долбанный мир, приложить все усилия, не спрашивать и не сомневаться.
Наверняка Тарасов все для себя подготовил. Вряд ли он пошел бы в вирт, не подстраховавшись.
Когда выставленные вперед руки наткнулись на железную лестницу, Наган по инерции припечатался к ней, запрокинул голову, замер и прислушался, но услышал лишь звон капель и собственное дыхание. Сумеречные не пошли за ним. Причин может быть несколько: Краско побоялся вести своих людей в неизвестный коридор; они могли свернуть налево или, самый неблагоприятный исход, собираются перехватить его на выходе. Он надеялся, что опередил их, подтянулся и полез, стараясь не шуметь.
Ладони от волнения не чувствовали холода металла. Наган приник ухом к железному люку, чтобы понять, есть ли кто-то ли наверху.
Тишина.
Зато внизу зашлепали по коридору. Голосов не было, света тоже. Тарасов прав, сумеречные не разговаривают друг с другом — зачем, когда их сознания полностью подчинены Краско.
