Ближе, ближе…
Стал снова раскручивать шар моргенштерна.
Н-на!
Вскидываю левую руку.
В ней блестящий квадратик зеркала.
Левой рукой барон рвет поводья в сторону, отворачивая голову лошади от солнечного зайчика.
А на солнце посмотреть?
Где оно сейчас?
Сбоку… и не будет никакого зайчика…
Эх, барон, барон… Страшная штука – стереотип мышления… Что ж ты, дядя, думаешь, раз у меня один раз вышло, всю дорогу так делать буду?
Щас…
И про то, что у тебя в руках уже не копьё, ты тоже позабыл?
То, что эта штука имеет гибкий подвес?
Шипастый шар только чуть-чуть коснулся лошадиной шеи…
Хватило…
Ослепленный болью конь резко встал на дыбы. Только как раз в этот момент он делал поворот влево. А руки-то у барона заняты… И центробежную силу королевским указом отменить как-то не удосужились…
Хренак!
Дубль два.
Аж земля содрогнулась…
Ну еще бы, чай на этот раз, барон не в одиночку упал. Еще и лошадь его придавила.
Прыжок – как ты там, болезный?
Плохо…
На губах пена, пытается что-то сказать. Не может. Что это с ним?
Похоже, что позвоночнику кирдык…
Н-да… повезло тебе… Сколько там жизни той осталось? Всю в параличе и пролежишь. Это тебе похуже Рунного клинка будет.
Снимаю с него перчатку и, подобрав копье, пытаюсь уколоть в руку. Бесполезно, он не чувствует боли.
Всё?
Да, все.
Подбираю с земли кинжалы, надев для этой цели латную рукавицу барона. Убираю клинок в ножны и иду через площадь к помосту.
Вот и судья. Руки побелели от волнения. Эдак и поручни кресла переломить недолго.
Рядом Старик.
Невозмутим и спокоен. Только уголки губ подрагивают.
– Ваша честь! Поединок закончен.
– А… как же барон?
– Я не коснулся его своим оружием. Властью Господа нашего его выбросило из седла. И отныне он навеки недвижим. Десница божья указала виноватого!
Иди, поспорь теперь!
Подхожу к помосту и кладу на него кинжалы.
– В нарушение всех правил барон пытался поразить меня отравленным оружием!
На скулах командира Котов проступили желваки.
Судья испуганно посмотрел себе под ноги.
– Но… откуда вы можете это знать?
– От барона. Он сам сказал. Впрочем, это легко проверить. Пусть сюда приведут собаку и попробуют на ней один из кинжалов. Почему-то мне кажется, что яд, поразивший старого барона, и этот – весьма похожи…
– Э-э-э… но есть ли в этом необходимость… я думаю, что…
– Вы слышали судью? – повернулся Старик к Лексли, стоявшему на пару шагов сзади. – Собаку сюда! И быстро!
– Лучше свинью, – добавил я свои пять копеек, вспомнив, что она-то как раз и ближе всего к человеку и стоит. Уж ближе собаки – так совершенно точно! Недаром в наше время все бронежилеты на свиньях и отстреливали. Значит, и яд на нее подействует так же, как и на человека.
– И свинью тоже!
Через минут десять стражники приволокли и то и другое.
Процесс проверки не занял много времени и был вполне предсказуем.
На судью было жалко смотреть. Он растерянно комкал в руках платок и молчал.
– Ваша честь! – черта лысого ты у меня отвертишься! Давай, родной, исправляй то, что наворотить тут успел.
– Да?
– Я полагаю, что вопрос с виновностью целительницы решен в ее пользу?
– Э-э-э, ну… суд должен…
– Исправить, именем короля, допущенное недоразумение! – командир Котов снова был сух и официален. Во дает, дядя! Мне бы такое самообладание! А то на смех все время пробивает, еле держусь… Отходняк, что ли, у меня такой?
– Э-э-э… ну да, пусть ее отпустят…
– И все?
Судья нехотя приподнялся. Мое воображение быстро дорисовало грандиозный пинок, вскорости его ожидающий. Даже представил себе, как слетает с судейской головы роскошный головной убор…
– Люди Хельяра! (Ага, это деревушка так зовется!) Королевский суд, принимая во внимание результаты поединка защитника и обвинителя, постановил…
Тут у судьи совсем сел голос, и он беспомощно обернулся к Старику. Тот, и глазом не моргнув, подхватил его речь.
– Снять все обвинения в колдовстве и убийстве с целительницы Мирны! Освободить ее немедля и выдать, в счет возмещения ей вреда, пять золотых монет из казны барона!
Судья обреченно махнул рукой и сел в кресло.
Не завидую я тебе, братец… ох, не завидую…
– А ты злопамятный человек, Сандр! – Старик пребывал в благодушном настроении.
– С чего бы это вдруг? – возмутился я, подъезжая к нему поближе.
– Оставить барона в таком состоянии! Это обречь его на всю жизнь на адские муки!
– Поделом вору и мука! Отцеубийца, да еще и лжесвидетель! У меня другой вопрос имеется…
– Это какой же?
– Яд на кинжалах! Не слишком ли часто стало попадаться отравленное оружие?
Благодушие командира как рукой сняло.
– Я уже отправил донесение об этом в столицу. Мне это не нравится!
– Мирна говорит, что яд на болте и на кинжалах очень похож.
– Знаю. Она уже и мне успела это сообщить. Будем искать…
Домой мы вернулись к вечеру.
Надо ли говорить, что ужинать мы с Мирной не пошли? Нам было, что сказать друг другу…
Неожиданным итогом этого происшествия стала продажа ею своего дома. Сероглазка заявила мне, что жить здесь более не собирается и поедет со мной, куда бы я ни направлялся. Не могу сказать, чтобы это мне не понравилось.
Понемногу мы втянулись в размеренную жизнь лагеря. Мирна продолжала еще выезжать по просьбам окружающих. Но на этот раз ее всюду сопровождал кто-то из Котов. Старик предпочитал лишний раз перестраховаться. Никто из нас не возражал. В том, что он умеет предвидеть обстановку на пять шагов вперед, я не сомневался. Хватало и своих забот. Гонял курсантов, мне уже стало и от них перепадать. Нельзя сказать, что рукопашки тут не знали совсем. Просто школа была другая. Вот я и выезжал до сих пор на знании тех приемов, что еще не появились в данных краях. А мечом я учился работать всерьез! Благо, что Коты были превосходными мечниками. По вечерам, врачуя мои синяки, Мирна только охала и переживала.
Так прошел месяц.
В один из дней старик вызвал меня в свою палатку.
Когда я вошел, он вместо приветствия указал мне на стол.
– Посмотри.
Там лежало несколько болтов.
– И что я должен увидеть?
– Они похожи?
– Момент…
Наплевав на условности, я сгонял в свою платку и добыл из "Кюлленберга" лупу и штангенциркуль. Впрочем, его я пока запрятал подальше в карман. Мало ли… Оптику тут знали, хотя подобную лупу не изготовили бы и всем миром. А что ж вы хотите – Карл Цейс! Не хухры-мухры!
Запалив несколько свечей, пристроил их на столе и уселся за работу.
