— Позвольте и мне внести мое предложение…
Джордже Скарлат небрежно поправил платок в верхнем кармане пиджака и продолжал:
— Я предлагаю вам систему тройной защиты от излучений. Во-первых, я того мнения, что следует превратить Коперник в гигантский магнит, создав искусственным образом на обоих концах его по электромагнитному полюсу. Таким образом мы получим подражание — в меньших пропорциях, конечно — гигантскому земному магниту, настоящему «громоотводу» против излучений. У меня здесь готовый проект необходимых установок. Таким образом большая часть вредных излучений будет оттянута к полюсам, так как это бывает на Земле с некоторыми излучениями, которые проникают туда из космических пространств.
Во-вторых, я предлагаю произвести добавочную изоляцию нашей пещеры. Слой очень сгущенного озона в 20 сантиметров толщиной, помещенный между двумя рядами тонких свинцовых плиток, может нам быть очень полезен. Мы постоянно должны учиться у природы. И на Земле озон,[31] находящийся в стратосфере, останавливает большую часть ультрафиолетовых лучей.
В-третьих, я думаю, что нам бы очень помогли электромагнитные поля излучения. Построенные над нашим астероидным жилищем, они будут играть роль электромагнитного зеркала и отражать внешние излучения. Надеюсь, что эти преграды превысят силу проницания наших невидимых врагов, — сказал он в заключение.
Все с радостью приняли его предложения. Матей и Добре с жаром поздравили ученого.
Хотя и больные, путешественники тотчас же принялись за работу. В давно покинутой механической мастерской господствовало необычайное оживление. Готовились сплавы из бериллия, меди и никеля. Для этого были использованы все существующие на астероиде запасы. Из полученного сплава отливали брусы и трубы, из которых должны были быть сооружены магнитные полюсы.
Работа шла только по ночам, так как дневная температура достигала свыше 390°.
Через несколько дней на обоих концах малой планеты подымались конические спиральные сооружения. Они несколько походили на телевизионные антенны и получали электрический ток из электростанции убежища.
Сейчас же вслед за этим был установлен и защитный слой озона, который, подобно ковру, разостлали на глубине одного метра от поверхности. Необходимый озон получался посредством электрических разрядов в кислородном потоке.
А затем принялись и за установку, которая должна была осуществить защитные электромагнитные поля.
Всем пришлось серьезно поработать. Матей Бутару выказал при этом неистощимую работоспособность и настойчивость. Он носился с одного конца стройки на другой, карабкался на металлические столбы для различных установок или сварок, облазил все канавы, прорытые комбайном, укладывая защитные плиты.
У него всегда находилось слово похвалы, поощрения или веселая шутка для своих сотрудников. Зачастую члены экспедиции должны были насильно заставлять его отдохнуть хоть полчаса, так как он буквально падал с ног от усталости.
К концу этой утомительной работы все окончательно выбились из сил. Бутару предложил полный отдых на два астероидных дня, и путешественники с удовольствием подчинились этому распоряжению.
Хотя и сама очень больная, женщина-врач упорно продолжала лечение. Кроме обыкновенных предписаний, пациенты принимали ванны с раствором комплекса активных солей и делали вдыхания паров тонического вещества «Активала».
Но состояние астронавтов все же не улучшалось. Детектор показывал, что вредные излучения совершенно устранены, но последствия их действия еще продолжали чувствоваться.
— Сабина Турку поделилась своими опасениями с Бутару.
— Товарищ Бутару, — сказала она ему, — нашим больным хуже. К их страданиям прибавился теперь и эффект переутомления, вследствие того непосильного труда, который они выполнили при оборудовании защитных установок, а их работа на поверхности подвергла их еще более интенсивному облучению.
Действительно, обстановка в убежище была самой демобилизующей. Путешественники переносили теперь только пищевые концентраты и спали без перерыва почти три четверти дня. Ни один из них не мог работать.
Больные разговаривали редко и беспокойно метались в постели.
Андрей Прекуп не скрывал своего отчаяния:
— Боюсь, что на этот раз мы уже не выскочим. Видно такая уж наша доля умереть здесь, за десятки миллионов километров от Земли, в этом гробу из бериллия и свинца.
Как-то раз он встал с постели, дотащился до «Судового журнала» и неверной рукой написал:
«Лекарства докторши не помогают. Решение, предложенное Скарлатом, было одним обманом. Измучившись на стройке этих идиотских антенн, мы ускорили свой конец».
Затем он вернулся и лег.
— Теперь мне ничего больше не остается, как только ждать развязки. — И он впал в глубокий сон, без сновидений.
Скарлат лежал с закрытыми глазами. Его тонкие губы казались совершенно обескровленными.
Время от времени соседи слышали, как он шепчет:
— Кончено! Кончено! Решение было слишком поздно найдено.
Матей помог Анне подняться, и они направились в исследовательскую.
Здесь они некоторое время наблюдали за автоматической записью аппаратов.
Когда последняя диаграмма была заполнена, они упали обессиленные в складные кресла.
Лицо Бутару было смертельно бледно. Судорожно сжимавшиеся на ручке кресла пальцы выдавали его отчаяние. Широко раскрытые пустые глаза глядели бесцельно в пространство.
Анна поняла, что Матей выбился из сил. Надо было ему помочь.
Она взяла его руку и нежно погладила ее. Чувствуя ее близость, он поднял глаза.
— Что теперь делать, Анна? — Этот наболевший вопрос вырвался бурно, как вопль его измученной души.
Девушка продолжала молча легонько поглаживать его руку.
— Никогда еще наше положение не было более ужасным. Возможно, что… мы не долго протянем. Это ужасно, Анна!
— Но решения, найденные Скарлатом? Ты думаешь, что они нас тоже не могут спасти?
— Эти решения пришли слишком поздно! — И все же ты не имеешь права терять веры в твои силы. Когда тебя выбрали главою экспедиции, мы верили в тебя всем сердцем и верим и теперь. Я никогда не перестану верить в тебя и в успех нашей экспедиции!
— Ты говоришь искренно, Анна, или только так, чтобы придать мне смелости?
— Я не могу лгать, и ни за что не стала бы, ни за что! Я верю в тебя, как в человека, который… дорог мне, Матей. Теперь, когда мы проходим через такие тяжелые минуты, я должна тебе сказать, как ты мне дорог!
