А вот железнодорожный начальник беззастенчиво хапал направо и налево. Ларчик открывался просто: в белокаменной тот имел могущественного покровителя.
Да, моя фонотека воистину была богатством куда более ценным, чем золото, - настоящая энциклопедия человеческих пороков.
Изучая ее, я все отчетливее видел механизм общественного устройства, по крайней мере в наших весях.
Давно ли он, этот механизм, казался мне хаотичным набором шестеренок? Святая простота! Наше пресловутое разгильдяйство, наша неразбериха - ловко состряпанный миф. Не было никакого хаоса. Вакуума не существовало. Все было схвачено, притерто и застолблено. Все разрабатывалось, каждая нефтяная скважина имела владельца. Каждая золотая жилочка кормила своего старателя. Рука мыла руку, а ниточки тянулись куда-то за пределы области. И дальше. И еще дальше.
Хотя я и оговорился, что моя коллекция включала сотни имен, но много ли это для города с более чем миллионным населением? Жалкая доля процента. Однако эта кучка решала все. Чужих в этот тесный круг допускали с огромным скрипом, а после долго приглядывались - не вышло ли ошибки...
Полагаю, у вас уже готов вопрос: неужто среди городской верхушки не нашлось ни одного порядочного и честного человека?
Драгоценный друг! Да ведь я искал совсем других людей! Были, безусловно, и порядочные, и честные. Как не быть?! Но я-то в них не нуждался...
Кстати, среди городской верхушки я не обнаружил ни единого диза. Впрочем, меня это уже не интересовало. Я их и не искал. Вообще, моя работа как агента Диара практически прекратилась. Новых заданий я давно не получал, а Мамалыгину звонил от случая к случаю. Да и он не обременял меня звонками.
Однажды поздним вечером я сидел у себя дома в ожидании Саныча.
Накануне я "раскрутил" директора городского кладбища, который наваривал хорошую деньгу на погребальных услугах, да еще ссужал ее в рост под грабительские проценты. Тайник он устроил непосредственно в собственном хозяйстве.
Дорога ближняя, работы немного. Саныч давно должен был вернуться. Но он не появлялся.
Я посмотрел на часы.
Ого! Скоро полночь. Куда же запропастились эти черти?
Спустившись вниз, я завел "Волгу" и помчался к центральному кладбищу.
* * *
Когда я подъехал к кладбищенским воротам, было без нескольких минут двенадцать. Вдоль дороги, опоясывавшей ограду, горели редкие фонари. Но внутри царил непроглядный мрак. Воздействовав биополем на сторожа, я беспрепятственно проник на территорию этого пристанища усопших.
Десяток шагов - и тьма окутала меня со всех сторон.
Несмотря на увлечение фантастикой и мистикой, я не верю в чертей и привидения, в оживших мертвецов и барабашек, в переселение душ и зомби.
Но когда из абсолютного мрака до меня донесся чуть слышный женский шепот "Вади-и-им...", сердце мое запрыгало у горла, а ноги приросли к дорожке.
И тут же передо мной появилась Алина в золотистых одеяниях, с медью волос, струящихся на ветру.
Прошла страшная секунда.
Конечно же, это была не Алина, а только ее бронзовое изваяние, на которое сквозь просвет в ветвях деревьев упал лунный луч. А за шепот я принял шелест листвы.
Итак, все объяснилось по законам физики, однако никакая сила в мире не заставила бы меня сделать хотя бы шаг вперед. Каждой клеточкой я ощущал, что едва поравняюсь с памятником, как на моем горле сомкнутся бронзовые пальцы.
А ведь чуть дальше, там, где тьма еще плотнее, наверняка сидит на гранитной плите обгоревший как головешка Федор, зорко вглядываясь пустыми глазницами в темноту. "Вадим, ты не представляешь, сколько в человеческом организме железа! Я только здесь понял! Подойди, я сотру тебя в порошок, и мы будем квиты!"
Они опять сговорились!
Я невольно отступил назад. Нет, не могу! Пропади пропадом эта захоронка!
Я вышел за ограду, сел в машину и помчался на Полевую, которая в этот ночной час почти не отличалась от кладбища.
В домике Саныча светились два окна. Но его старенького "Москвича", который он обычно ставил перед крыльцом, не было.
Прихватив блокиратор, я двинулся через двор.
На полпути у меня возникло ощущение, что в тени сарая кто-то скрывается. Я напряг биополе.
На дорожке, ярко освещенной вторчерметовскими прожекторами, возник крепко сбитый парень по кличке Белый, один из волонтеров Саныча. (Меня он, разумеется, не знал.)
- Что случилось? - спросил я, подавляя его волю.
- Кажись, влипли, - косноязычно выдал Белый. - У нас был уговор, что встречаемся здесь в десять. Приезжаем. В доме темнота. Заходим. Саныч лежит на полу возле дивана в луже крови. Много натекло. Похоже, ударили финкой. Думаем, Санычу хана. Но еще дышал.
Я с трудом воспринимал услышанное.
- Где он сейчас?
- В центральной больнице. Мы и отвезли. Сдали в приемный покой и смылись. Но после стали соображать. Пальчики Саныча, думаем, ментам известны. Так что на эту хату они вот-вот выйдут. А тут разные опасные вещи хранятся... Ну, пистолеты, и все такое прочее. Кому забрать? Кинули на спичках - выпало мне. - Он посмотрел на часы: - Времени много прошло, надо рвать когти. Менты вот-вот налетят.
- Кто напал на Саныча?
- А хрен его знает! Окно со стороны сада раскрыто. Следы - к железке. А там - на гравий. Не видать. Да и электрички бегают часто. Вскочил - и привет!
- Ты все забрал, что надо?
- Да.
- А где машина?
- Стоит за полигоном.
- Ну, иди. И забудь все, что сейчас было. Когда он повернулся, я хорошенько облучил его блокиратором. Теперь он обо мне и не вспомнит.
* * *
Центральная больница находилась в глубине обширного парка.
У дежурного врача - молодого человека в роговых очках - я узнал, что Саныч лежит в двенадцатой палате на третьем этаже.
В коридоре дорогу мне преградила дежурная медсестра, похожая на строгую учительницу начальных классов.
- Как вы сюда попали?! - со священным трепетом воскликнула она.
- По лестнице, - усмехнулся я и "впрыснул" ей оглушительную дозу положительных эмоций. - Мне нужно увидеть Балашова.
- Вообще-то это не положено, - вздохнула она. - Но знаете, он буквально выкарабкался из могилы. Не вижу ничего дурного, если вы издали посмотрите на своего друга. Он ведь ваш друг?
- Да, - кивнул я.
- Только недолго. И постарайтесь не шуметь.
- Как прикажете.
Саныч лежал на спине, укрытый до подбородка простыней, под которую убегала резиновая трубка. "Саныч..." - мысленно позвал я.
- Хозяин... - прошептал он. "Только одно слово: кто тебя?"
- Макс... Но ты не волнуйся... я тебя... уберег... "Спасибо, Саныч. А теперь - спи". Макс!
