Бондарь подмигнул Вовке и незаметно вложил в его руку купюру в пятьдесят тысяч лир, шепнув на ухо:
— Играть надо вдоволь!
Вовка просиял.
Через пару часов Стас и Вовка были в гостинице:
— А как я его лазером — бац! А он меня бластером, но я увернулся, а он опять… — Вовка явно находился под впечатлением новых электронных игр.
У входа в гостиничный ресторанчик их поджидала Тамара. Она выглядела весьма довольной и с видимым удовольствием мурлыкала вердиевское: «…Напо-о-олним бокалы полне-е-е и выпьем друзья за любовь…».
— Не вижу препятствий! — весело заявил Стас и по-дружески обнял Тамару за плечи. Вовка засмеялся. В этот момент по лестнице спустились Бондарь и Юра, и вся компания направилась в ресторан.
По номерам разошлись далеко заполночь — усталые, но веселые.
— «В маленькой гостинице пусто и темно…», — напевал Стас, выходя из душа.
Вовка уже лежал под легким одеялом и задумчиво глядел в потолок.
— Спокойной ночи, — сказал Стас, гася свет.
— Ага… — ответил Вовка и зевнул.
Стас долго не мог заснуть — его одолевали мысли о завтрашнем походе в Пизанские горы к загадочному Водопроводу Медичи. Но мысли были рваными и ничего конкретного Стас из них не почерпнул.
— Ты не спишь? — раздался из темноты Вовкин голос.
— Нет.
— Стас… можно я к тебе лягу? — по голосу ощущалось, что Вовка очень смущен.
— Ну… валяй. Только одеяло свое захвати и подушку, — Стас подвинулся, уступая ему место у стенки.
Вовка быстро расположился рядом и благодарно посопел.
— Боишься?
— Стас… как ты думаешь, Бог все-таки есть?
— Конечно… — Стас слегка опешил от такого вопроса и приподнялся на локте.
— Что-то случилось?
— Но ты же некрещеный, — Вовка потрогал висящий на шнурке серебряный крестик, подаренный отцом.
Стас вздохнул:
— Некрещеный… Я собирался, а тут вся эта катавасия началась. Надо было перед Италией, да тоже все как-то не сложилось. Вернемся — окрещусь обязательно. А в крестные позову Андрея Борисовича… Как ты думаешь?
— Хорошо… Стас, а почему Бог сделал так, что папа… — Вовка шумно сглотнул.
Стас помолчал немного, пытаясь подобрать нужные слова.
— Твой папа… Понимаешь, он сам решил забраться в этот поезд. По своей воле. А Бог, я уверен, сделает так, что он обязательно вернется. Ты мне веришь?
Вовка помолчал. Потом спросил:
— А почему Бог не хочет уничтожить зло? Ведь Он же всемогущий.
— Зло творят люди, — ответил Стас, немного подумав. — Каждый, хоть немного, но творит. Значит, придется уничтожить всех людей. А Бог, Он не только всемогущий, Он еще и… человеколюбец («Господи! Еле вспомнил…»).
— Можно ведь уничтожить только злых людей.
— Однозначно злых людей не бывает. Все мы в чем-то бываем злыми, а в чем-то добрыми. И всю свою жизнь человек делает выбор между добром и злом. И очень важно, чтобы выбор этот был сделан не из-за страха перед Страшным Судом, а… — Стас запнулся на мгновение — Понимаешь, человек должен сам почувствовать, в чем Истина. Ведь Иисус никого не тащил за руку. И сборщику налогов, и падшей женщине Он говорил: «Ты можешь пойти с нами». А вот идти или нет, каждый из них решал сам… — Стас потрепал Вовку по лохматой макушке. — Поздно уже. Спи, философ. Богослов.
Вовка перевернул подушку холодной стороной вверх и уткнулся Стасу в плечо. Какое-то время он еще думал над услышанным, но вскоре начал проваливаться в облако сна. Оно было мягким, белым и пушистым — очень похожим на то, что висело сегодня над Полем Чудес.
Юра проснулся рано утром от громких воплей на улице. Бондаря в комнате не было. Юра поднялся с кровати, сладко потянулся, подошел к открытому окну и полной грудью вдохнул запахи итальянского летнего утра: буйной зелени, незнакомых цветов, свежесваренного каппуччино из бара внизу, сдобной выпечки и молочного шоколада из ближайшей кондитерской. Бондарь, одетый в синий спортивный костюм, стоял внизу и на повышенных тонах общался со вчерашним водителем такси. Водитель темпераментно жестикулировал и регулярно взывал к Мадонне. Бондарь, утирая пот цветастым платком, отвечал ему громко, но лаконично.
Юра зевнул, лег животом на подоконник и спросил:
— Что, везти не хочет?
Водитель и Бондарь как по команде замолчали и подняли глаза к окну на втором этаже.
— Не волнуйтесь, Юра, за ту сумму, что я ему предложил, он доставит нас на своей колымаге до Сицилии и обратно! Передайте всем, что сбор через пятнадцать минут в ресторане. Надо плотно позавтракать — дорога предстоит неблизкая.
Юра поднялся с подоконника, оттолкнулся от него, еще раз зевнул, и, вяло переставляя ноги, отправился в душ. После душа он присел на кровать и, достав из хитрого кармана в дорожной сумке тетрадь, не без удовольствия перелистал ее. Тетрадь была неким подобием дневника. Поначалу Юра собирал материал для статей, которые рассчитывал написать после завершения всей этой истории. Но материала теперь вполне могло хватить на приличную повесть. Юра довольно улыбнулся и положил тетрадь на прежнее место.
Завтракали молча. Заспанная Тамара, лениво болтая ложкой в чашке остывающего каппучино, спросила:
— А вещи брать с собой?
Бондарь вытер губы салфеткой и ответил:
— Хочется надеяться, что мы все-таки вернемся, так что не стоит перегружаться лишним скарбом. Но одеться лучше посвободней. Кто знает, через какие дебри придется пролезать.
Когда компания вышла из гостиницы, угрюмый водитель завел мотор. Бондарь вновь занял место на переднем сидении, остальные разместились сзади.
— Хочу все-таки разглядеть этот Ваш АКВЕДОТТО, — сказала Тамара и села на этот раз с краю.
Когда автомобиль выехал из Пизы, Бондарь нарушил общее молчание:
— Очень вас прошу, друзья, соблюдайте осторожность, — сказал он, развернувшись вполоборота, — все-таки аномальная зона.
— Мы всегда осторожны, — ответил Стас. — Потому что две здоровенные аномалии давно уже ходят за нами по пятам.
— «Двое из ларца, одинаковых с лица», — подхватил Юра.
— «Мы с Тамарой ходим па…», — начал было Бондарь, но тут же спохватился, — Ох, Тамарочка… извините Бога ради, — и незаметно подмигнул Юре.
Юра невольно заулыбался, а Тамара хмыкнула и со снисходительной полуулыбкой покачала головой.
Вовка молча сидел на коленях у Юры и, прислонившись к холодному стеклу лбом, продолжал смотреть на проносящийся мимо пейзаж. Та веселость и беззаботность, что овладела им по приезде в Италию, как-то сама собой отступила, осталась во вчерашнем дне. Ему никто толком не объяснял, зачем они едут и куда, но сейчас это было и не нужно. Вовка чувствовал, что сегодня произойдет что-то очень важное. Что-то, к чему они со Стасом так долго шли.
