– Нет… Это выше моего разумения… – Физичка повернулась ко мне с большими глазами и с ужасом выдохнула: – Ты, получается, гений!
Я только глаза округлила. Миз Эдеванми хохотала дольше, чем когда пригласила меня в клуб параллельной вселенной, и наконец сказала:
– Извини. Ну, ты меня веселишь… Это парадокс временнóй петли.
Я недоуменно затрясла головой.
– Шутка физиков, – пояснила учительница. – Уравнение для описания несуществующего феномена. Научная фантастика. Ты вообще телевизор не смотришь, что ли?
– Вы не могли бы все равно объяснить?
– Отчего же. – Миз Эдеванми соскочила с парты и протерла на доске небольшое место, продолжая разговаривать через плечо и рисуя диаграмму для моего уравнения.
– Оно описывает временнýю петлю, тоннель в прошлое, созданный в настоящем. Дыра во времени, по которой можно пройти туда и обратно. Штука в том, что в настоящем этот тоннель откроется только в том случае, если он уже был открыт в прошлом. – Она обвела на доске фломастером. – Однако противоположное утверждение тоже будет истинным: тоннель существует, потому что он существует. Это парадокс. Теперь понятнее?
– Немного. – Я указала на ту часть, которая больше всего меня смущала: – А это что за переменная?
– Это материя, образующаяся при открытии тоннеля, вроде отливного клапана. Избыточная энергия. Уравнение имеет решение только при том условии, если ты сможешь стравить ее, как в воронку, в точно предназначенное место, то есть фактически уравнение решения не имеет. Типа, физики шутят.
– Шутят, – разочарованно протянула я. Я-то думала, это Вельтшмерцианово исключение. Которое тоже наверняка хохма, развеселая городская байка математиков. Мне никогда не узнать наверняка, что происходило все лето. Миз Эдеванми снова села рядом, болтая ногами.
– До известной степени. Вообще-то это весьма и весьма крутая математика. Больше у тебя нет вопросов? Наверняка в такой прекрасный денек тебе хочется погулять!
Я слезла с парты. У самой двери я обернулась:
– Еще один вопрос. Почему вы в списке для чтения написали «Навсегда»?
Учительница засмеялась:
– Мне показалось, тебе не помешает почитать что-нибудь для души. А это классика.
[Минус триста пятьдесят шесть]
– Liebling! – Папа сгустился из эфира и тихо постучал в мою комнату.
– Со мной все в порядке, – буркнула я в подушку. – У нас новое рабочее расписание, у меня сегодня выходной.
– Я-а, я помню, – сказал он, ставя чашку чая у моей головы. Я хандрила уже почти неделю, и папа пытался выманить меня из этого состояния «подарочками» – например, разрешил Неду включать его музыку в «Книжном амбаре». Однако в моей комнате папа отыскал меня впервые в жизни. Вот Грей, тот всегда сразу меня находил, когда я дулась где-нибудь в уголке.
Я нехотя разлепила один глаз. Папа оглядывал комнату, подмечая пустоту, уравнения на стене. У стола он задержался, пробежав пальцами по буклетам миз Эдеванми и дневникам Грея, затем снова повернулся ко мне:
– Пришла Соф.
Вот еще!
Папа не отходил, пока я пила чай большими глотками, словно опасаясь, что я выпрыгну в окно, если оставить меня одну.
День обещал стать безумно жарким – воздух уже был душным и сладким, солнце ощутимо припекало. Соф со своим альбомом сидела в тени разросшейся малины, плюща, ежевики и крапивы, которая начала цвести.
– Привет, – вяло помахала я (папа отплыл восвояси) и присела на траву рядом с Соф. Пижамные штаны сразу промокли от росы. Альбом оказался полон зарисовок нашего сада.
– Ты понимаешь, что это настоящие джунгли? – Соф махнула карандашом на одичавший, заросший сад. Умляут выскочил из комнаты и исчез в траве. Цветы пожухли на жаре, повиснув на кустах, как сдувшиеся воздушные шары после праздника. Зимой пляжи Норфолка одеты мрачным снежным саваном, и невозможно поверить, что когда-нибудь придет весна. В саду сейчас царила та же атмосфера неверия и заброшенности.
– Как думаешь, твоя мама согласится к нам заглянуть? – спросила я. У меня нет права просить Соф об услуге, но я знаю, что миссис Петракис захочет помочь. – Показать нам, ну, не знаю, как подстригать кусты?
Я бы не обиделась, если бы Соф послала меня куда подальше и пришла единственно за этим. Или она пришла к Неду, а папа что-то недопонял?
– А ты ее сама попроси, – предложила Соф. – У нее овощной лоток на ярмарке.
Ах, ярмарка, деревенская гулянка с конкурсами пирогов и гонками на ослах в честь уходящего лета… В отличие от остального Холкси, у меня для этого всегда были праздники деда, а ярмарка знаменовала наступление осени. Новое начало.
– Пойдем со мной, – так тихо сказала Соф, что я едва расслышала.
– Ты меня приглашаешь? Я думала, ты на меня сердишься.
– Сердилась, – Соф встретилась со мной взглядом и добавила: – И до сих пор сержусь немного. Втихую бросить рисование, бросить меня – знаешь, как это обидно? Хуже, чем когда тебя бросают в романтическом смысле! Но я уже разобралась – ты же отца потеряла.
Я заморгала от такого ляпа:
– Деда!
– Нет. Я говорила с Недом, Грей был тебе как отец. Конечно, твой отец – твой папа, но Грей был отцом и тебе, и ему заодно. Такой всеобщий отец.
– Да, это точно.
Я вздохнула и положила голову на ее плечо. Соф обняла меня, и мы немного посидели, ожидая, когда пройдет неловкость. Может, и никогда. Я рассматривала свои ступни, впервые заметив, как они загорели – и какие грязные. Земля у меня определенно между пальцев. Вишневый лак, с которым я делала педикюр в начале лета, совсем облупился. Я готова была проспать на плече Соф до осени, но она отодвинулась.
– Пойдем, а? Я хочу посмотреть забег свиней и поесть торта – пущусь во все тяжкие и стану есть глютен и молочное! И сахар! А еще там будут скульптуры из овощей! Ну пойде-е-е-м! – взмолилась она. – Не идти же мне одной!
– А как же Мег? И эта… – Я не сразу вспомнила имя ее последней подружки. – Сьюзи? Неужели Нед с вами не пойдет?
– Мег там будет, со Сьюзи я уже рассталась, Нед репетирует с «Фингербандом». Я просто хочу пойти с тобой. – Она ткнула меня карандашом, и я нехотя хихикнула.
– С «Фингербандом»?! А как же «Парки юрского периода»?
– Мне нравится репетировать, – задумчиво произнесла Соф. – Спеть на вечеринке тоже было прикольно, но в целом я предпочитаю оставаться за кулисами. Не выношу, когда на меня все смотрят.
Она передернула плечами. Я оглядела ее футболку в золотых пайетках, брюки с гавайским узором и объемный начес на макушке. Я не знаю, удастся ли нам сохранить нашу дружбу, но точно знаю, что если Соф может одновременно сторониться лучей софитов и одеваться подобным образом, если такие противоречия способны уживаться в одном человеке, мы точно можем быть чем-то большим, нежели просто суммой нашего прошлого.
