Наверное, именно по этой причине трое солдат во время увольнения, крепко причастились спиртным и шли со своими девушками как раз мимо трубы, когда из неё «зашумело».
Молодежь замерла на месте, прислушиваясь.
И слушала некоторое время всё, что неслось во все стороны сверху из отверстия трубы.
Сначала словно бы кто-то низким басовитым голосом что-то говорил, то ли – уговаривал, то ли, наоборот, внушал. Затем раздался какой-то омерзительный скрежет, гул, и вслед за этим – вопли.
Кричали, казалось, тысячи людей, и голоса их были полны такой боли, такого ужаса, что шестеро молодых людей сначала попятились, потом стали отходить спиной назад, инстинктивно двигаясь на цыпочках, а в какой-то момент все вместе одновременно, как по команде, повернулись и рванули бегом что было сил.
Остановились на окраине поселка. Прислушались – брехали собаки, где-то шумел мотор проезжавшей автомашины. Голоса из трубы здесь слышны не были.
И тогда, едва успев отдышаться, сержант Гуцуев сказал:
– Не, на х…, надо проверить будет, что там в этой трубе!
– Не нужно, Аник, – умоляюще попросила Наташа – девушка Анвара Гуцуева.
– На х…, еще как надо! Мужики, в следующее увольнение «пожарку» в расположении спиз… м! Я эту еб… ю трубу всю обшарю!
Больше в тот вечер ничего не произошло. Солдаты проводили по домам своих девушек, причем один раз им пришлось проходить невдалеке от трубы – по соседней улице. Они, конечно, шли осторожно и прислушивались. Но теперь всё вокруг было тихо…
Через неделю Гуцуев с товарищами свою угрозу выполнили – самовольно проникнув в пожарную часть расположения полка, они завели и выгнали наружу пожарный ЗиЛ, снабженный раздвижной лестницей.
На нем неразлучная троица прибыла в Даниловский.
Дело было во второй половине дня, мероприятие поэтому собрало множество очевидцев.
Был солнечный день, дул легкий ветерок, который шумел во всё еще по-летнему зеленой листве высоких пирамидальных тополей.
Белые домики поселка, сплошь укрытые плодовыми деревьями, асфальтированные улицы, да всё – создавало чувство защищенности и умиротворенности.
Поэтому таким вопиющим диссонансом показалось происшедшее в дальнейшем.
А произошло вот что.
Пожарная машина была «подана» задним бампером к трубе, и из её верха стала выдвигаться блестящая белым металлом лестница.
Когда она своим изогнутым концов, неприятно скрипя по кирпичу, упёрлась в верхнюю часть трубы, по ней, держа в руках конец длинного брезентового шланга брандспойта, шустро полез вверх сержант Гуцуев.
За ним по ступеням поднимался его товарищ – ефрейтор Библиков… И тоже с брандспойтом, которым он обмотал себя вокруг пояса.
Третий – рядовой Бухаркин, сидел в кабине и манипулировал рычагами.
Стоя на широкой закраине трубы, Гуцуев также обвязался брезентовым рукавом, затем они с Библиковым подергали толстые кишкообразные брезентовые шланги, проверяя надежность крепления, и, помахав многочисленным зрителям руками, исчезли за краем трубы.
Некоторое время было тихо, и вроде бы ничего не происходило. И тогда Бухаркин произвел те же страховочные манипуляции, что и его товарищи и, обвязанный рукавом, полез вверх по лестнице. Сзади него со скрипом проворачивался барабан, на котором был намотан пожарный шланг. И некоторое время это был единственный звук, пока… Пока из трубы вдруг не раздался полный удивления басовитый голос, который вдруг сменил рев.
Стоявший в тот момент уже на широком краю верхушки трубы Бухаркин вдруг мгновенно был как бы втянут какой-то силой внутрь. А затем из трубы ударил язык пламени, взметнулся далеко вверх и опал.
И вот тут зрители смогли наблюдать невероятное.
Все три пожарных рукава бешено втягивались внутрь, затем вслед за ними взметнулась красная пожарная машина. Она ударилась вверху о край трубы, и стала разваливаться на части.
А вместе с ней стала трескаться и распадаться кирпичная кладка трубы.
И тогда собравшиеся стали разбегаться.
Уже через полчаса на месте происшествия был офицер особого отдела полка, дежурный по части с отделением химзащиты (солдаты – в полном боевом облачении, то есть в костюмах, напоминающих одежду космонавтов) и еще несколькими офицерами и прапорщиками, оказавшимися в выходной день на службе.
Их взорам предстала следующая картина.
Вокруг остатков кирпичной кладки лежали части пожарной машины, обильно засыпанные красными кирпичами с остатками окаменевшего строительного раствора. Все это еще недавно было трубой, кроме металлических обломков, вызывающе блестевших на солнечном свете алой краской.
Вокруг не было ни души, и, что интересно, царила тишина. Словно и не было недавно голосов и рева из трубы, криков испуганных людей вокруг.
И словно не погибли здесь только что три человека…
Группа офицеров и солдат полка сделала единственное, что, собственно, только и могла. Разобрав завал, они вытащили и увезли в расположение части остатки автомобиля, затем по периметру оградили металлическими столбиками с натянутой сеткой кучу кирпичей с торчавшим из нее бесформенным остатком трубы – зев, ведущий куда-то вглубь под землю, накрыли брезентом.
И выставили часового.
После чего по инстанции было доложено вышестоящему начальству обо всем происшедшем в поселке Даниловском.
Без подробностей! Потому что опрошенные жители поселка все, как один молчали. Крестились и отмахивались от дознавателей, словно от нечистой силы.
Материалы первичного дознания и краткая информация поступила в ГРУ уже к утру следующего дня, и вскоре все до единого офицеры ГСР сидели у генерала Терюхина.
– Ну, что, подполковник, это все чуть ли не похлеще, чем дело оборотней! – сказал, откинувшись в кресле, Терюхин. – Я уже связался с командованием части, они в Даниловском ждут нас. Капитан Красовский из особого отдела ничего нового не сказал. Петр Петрович, вы материалы изучили?
– Так точно, Аркадий Андреевич. Мы предлагаем следующий план расследования и параллельно – оперативных мероприятий…
– А кстати! – перебил его Терюхин. – Где это наш мозговой центр?
Все заулыбались, поняв, что генерал имеет в виду Генцеля. Ивана Ивановича все любили, не исключая и Терюхина.
– Он сегодня лекции курсантам читает, – ответил подполковник Поперечный.
– Ну, и не берите вы его с собой! Обойдетесь на этот раз!
– Обидится… – неопределенно, глядя в никуда, проронил Пиков.
– Да ладно! – Терюхин махнул рукой. – Поберегите Ивана Ивановича! Вы, майор, вместе с ним останетесь на месте – кто-то должен быть наготове и здесь, мало ли что еще приключится!
