— Конечно!
— А кого именно?
Она рассмеялась.
— Ты напоминаешь мне малыша из соседней квартиры. Ему я тоже должна была рассказывать, с кем из телезвезд встречалась. Однажды я сказала ему, что видела здесь Джина Артура, и он спросил: «Со своей лошадью?»
Майо не понял, но тем не менее был уязвлен. Линда собиралась развеять его обиду, когда здание вдруг затряслось, словно от далекого подземного взрыва. Майо уставился на Линду.
— Боже праведный! А что, если и этот дом развалится?
Она покачала головой.
— Нет, сперва всегда раздается такое «бум».
— Нужна еще содовая. — Он исчез ненадолго и появился бледный с бутылками и меню.
— Ты полегче, Линда. Знаешь, сколько они дерут за порцию? Почти два доллара. Вот, полюбуйся!
— Плевать! Давай кутить! Сделайте двойной, бармен. Эх, Джим, если бы ты остался в городе, я показала бы тебе, где жили все твои герои. Спасибо. Ваше здоровье. Я могла бы показать и их ленты. Ну? Такие знаменитости, как… как Ред… как его?
— Барбер.
— Ред Барбер, и Роки Кэсси, и Роки Летающая Белка…
— Ты обманываешь меня, — надулся Джим, снова обидевшись.
— Я, сэр? Вас обманываю? — с достоинством спросила она. — Просто стараюсь доставить тебе удовольствие. Мама меня учила: «Линда, — говорила она, — запомни одно: носи то, что мужчине хочется, и говори то, что мужчине нравится». Вот что она мне советовала… Хочешь это платье?
— Мне оно нравится, если я правильно тебя понял.
— Знаешь, сколько я за него заплатила? Девяносто девять пятьдесят.
— Что?! Сотню долларов за этот никчемный передник?
— Вовсе это и не никчемный передник, а выходное платье. И еще двадцать долларов — жемчуг. Искусственный, — пояснила она. — И шестьдесят за лакированные туфельки. И сорок — косметика. Двести двадцать долларов, чтобы доставить тебе удовольствие. Ну как, доставила?
— Ясное дело.
— Хочешь меня понюхать?
— Я уже.
— Бармен, сделайте еще.
— Вам достаточно, пожалуй.
— Нет, не достаточно! — возмутилась Линда. — Где ваши манеры? — Она схватила бутылку виски. — Давай поговорим о телезвездах. Твое здоровье. Я могу отвести тебя в «ББДО» и показать их фильмы. Ну, как?
— Ты уже спрашивала.
— Но ты не ответил. Ты любишь кино? Я его ненавижу, но именно кино спасло мне жизнь, когда наступило Великое Последнее «БАЦ»!
— То есть как?
— Это секрет, понимаешь? Только между нами. Если пронюхает другое агентство… — Линда огляделась и понизила голос. — «ББДО» нашло хранилище неизвестных немых фильмов, понимаешь? Решили сделать большой телесериал. И послали меня в заброшенную шахту в Джерси.
— В шахту?
— Ага. Твоё здоровье.
— Фильмы были в шахте?
— Старые ленты. Ацетатная основа. Горят. Их нужно хранить, как вино. И я с двумя помощницами провела там внизу несколько дней. Три девушки, с пятницы до понедельника. Таков был план. Твое здоровье. Вот… Где я остановилась? Ах, да. Взяли фонари, одеяла, полно еды и отправились, как на пикник. Точно помню момент, когда все произошло. Мы искали третью катушку старого немецкого фильма. Есть первая, вторая, четвертая, пятая, шестая. Третьей нет. БАЦ!.. Твое здоровье.
— Боже! А что потом!
— Девочки испугались. Не могла удержать их внизу. Больше никогда их не видела. Но я знала. Знала. Растягивала еду. Наконец поднялась, и зачем? Для кого? Для чего? — Она всхлипнула и вцепилась в руку Майо. — Почему бы тебе не остаться?
— Остаться? Где?
— Здесь.
— Я остаюсь.
— Я имею в виду надолго. Ну почему нет? Разве у меня не прелестный дом? В нашем распоряжении весь Нью-Йорк. Тут много продуктов. Можно выращивать цветы и овощи, ловить рыбу, водить машины, ходить в музеи, развлекаться…
— Ты и так развлекаешься. Я тебе не нужен.
— Нужен. Нужен.
— Для чего?
— Для уроков музыки.
После долгого молчания он сказал:
— Ты пьяна.
— Нет, не ранение, сэр. Насмерть.
Она опустила голову на стойку и закрыла глаза. Майо сжал губы, что-то подсчитал в уме и положил под бутылку пятнадцать долларов.
Он тронул Линду за плечо, и она упала ему на руки. Майо задул свечку, отнес девушку в машину и с величайшей сосредоточенностью поехал к пруду.
Он внес Линду в ее спальню, украшенную множеством всевозможных кукол, и усадил на постель. Она немедленно схватила ближайшую куклу и повалилась навзничь, негромко мурлыча. Майо зажег лампу и попытался приподнять ее. Она снова повалилась, тихо хихикая.
— Линда, тебе надо раздеться.
— Мпф…
— Так спать нельзя. Платье стоит сто долларов.
— Девнсто девть псят.
— Ну, детка.
— Мпф…
Майо в отчаянии закатил глаза, раздел ее, аккуратно повесил вечернее платье и поставил шестидесятидолларовые туфли в угол. Расстегнуть нить жемчуга он не сумел и положил Линду в постель в таком виде. Лежащая обнаженной на бледно-голубых простынях, она казалась нордической одалиской.
— Ты не сбросил моих кукол? — пробормотала она.
— Нет. Они вокруг тебя.
— Хорошо. Никогда не сплю без них… Ваше здоровье.
— Женщина! — прорычал Майо, задул лампу и вышел, хлопнув дверью.
На следующее утро Майо снова разбудило кряканье потревоженных уток. Посреди пруда в ярких лучах июньского солнца сверкала красная шапочка. Майо пожалел, что там не модель яхты, а девушка из тех, что напиваются в барах. Он вошел в воду как можно дальше от Линды и стал осторожно брызгать себе на грудь. Вдруг что-то ударило его по коленке. Он издал вопль и, повернувшись, увидел сияющее лицо Линды, вынырнувшей из воды.
— Доброе утро, — засмеялась она.
— Очень смешно, — буркнул он.
— Сегодня ты такой сердитый.
Майо выразительно хмыкнул.
— Я тебя не виню. Сама виновата — забыла вчера накормить тебя ужином.
— Ужин тут ни при чем, — произнес он с достоинством.
— Да? Чего же ты дуешься?
— Не переношу пьяных женщин.
— Кто это был пьян?!
— Ты.
— Я — нет! — возмутилась Линда.
— Нет? Кого пришлось раздевать и укладывать баиньки, как младенца?
— А кто оказался настолько глуп, что не снял мой жемчуг? — негодующе потребовала она. — Нитка порвалась, и я всю ночь спала, как на гальке. Вся в синяках! Посмотри: здесь, и здесь, и…
— Линда, — сурово произнес он, — я просто парень из Нью-Хейвена. Я не привык общаться с испорченными девушками, которые только тем и занимаются, что выискивают наряд покрасивее да проводят время в модных барах.
— Если тебе не нравится моя компания, чего ты здесь торчишь?
