— Пойдем, — решительно произнес старший Ревнитель и, широко ставя ноги в тяжелых сапогах, направился по галерее. За ним, еле поспевая, семенил жрец Алсамаар.
Грот Святой Четы находился в самом сердце Храма. Собственно, в свое время Храм и был построен вокруг этого грота. Грот Святой Четы был рукотворным и представлял собой остатки какого-то невообразимо древнего культового сооружения. Грот был вырублен прямо в базальтовой породе, чрезвычайно твердой и долговечной. Вход в это священное место был обнесен развалинами древней стены, которая при всех своих довольно внушительных размерах (в три человеческих роста) казалась ничтожно малой по сравнению с гигантскими размерами храмового зала, посреди которого она находилась. Вход преграждали сначала тяжелые, грубо выкованные ворота, а потом — уже в самом гроте — набухшая деревянная дверь, пропитанная какими-то маслами, позволявшими ей сохраняться вот уже сколько поколений.
У двери, вытянувшись и застыв в полной неподвижности, стояли два Ревнителя. Брат Гаар свирепо взглянул в лицо сначала одного, потом другого, толкнул боком дверь и очутился в том самом месте, в которое даже ступить боялся не самый последний человек в Храме жрец Алсамаар.
Это была небольшая сводчатая пещера, высеченная в камне. Она освещалась несколькими факелами, прочно вделанными в стены. Утверждалось, что эти факелы горят без вмешательства человека вот уже боги знают сколько. Собственно, факелы, их происхождение и чудесным образом поддерживаемый огонь не интересовали в данный момент брата Гаара. Он прошел по грубо выбитым в камне ступеням, придерживаясь локтем за стены, и остановился на последней ступеньке. Наклонился вперед и вцепился взглядом в дальнюю стену. Там, на небольшом возвышении из серого с красноватыми вкраплениями камня, покоились две гробницы, поставленные под углом, один край выше другого. Крышки их были совершенно прозрачны, и сквозь ядовито-желтый туман, заполнявший внутреннее пространство гробниц, виднелись контуры тела в одном из саркофагов. Второй был пуст. Гаар машинально опустился на колени, осенил себя священным знаком… Его взгляд коснулся неподвижной фигуры, которая лежала на ступеньках лестницы, поднимавшейся к гробницам. По голубоватым одеждам и характерным чертам лица он узнал Стерегущего. Гаар кинулся к нему и, припав на ступени лестницы рядом с головой главы Храма, рассмотрел страшную рану, зиявшую в груди Стерегущего чуть пониже сердца.
Вокруг нее по одеянию расползлось уродливое темное пятно, похожее на мертвую черную крысу непомерных размеров.
— Кто посмел? Чем? — быстро спросил Гаар.
Стерегущий был еще жив, хотя Ревнитель не очень на это и рассчитывал: его вопросы носили скорее риторический характер. Особенно если учесть, что брат Гаар уже определил для себя ответы на оба озвученных им вопроса. Умирающий приоткрыл один глаз и произнес:
— Там… истина… — Что?
— Нам осталось не так много, потому что… близок… близок уже…
— Да что же ты хочешь сказать, о Стерегущий Скверну?! — громовым голосом закричал старший Ревнитель, и гулкое эхо несколько раз повторило его слова, кажется, поколебав пламя вечных факелов.
Стерегущий Скверну улыбнулся тонкими губами, и в его глазах возникло что-то похожее на… печальную улыбку. Он едва качнул головой, и до омм-Гаара донеслось:
— Ты… ты должен сам дойти… как я… как брат Караал.
— Это он убил тебя? — спросил старший Ревнитель, уже не заботясь о корректной постановке вопроса. — Он?
Грустная улыбка, теплящаяся в глазах Стерегущего, чуть тронула и его сухие губы.
— Можно сказать, что так… Но я понял… понял тебя. Брат Караал не виноват. Я сам… я — сам… сам решил…
— Вы что же, все решили мучить меня загадками?! — крикнул старший Ревнитель, голос которого все более креп и разрастался по мере того, как слабел настоятель Храма. — Что же тут произошло, боги и демоны?! Говори же! Все преступники будут наказаны, страшно наказаны, уж я об этом позабочусь!
Ничего не ответил Стерегущий. Он скосил глаза вправо, попытался приподнять голову, но тут же с глухим стуком уронил ее на грубые каменные ступени грота. Он был мертв. Старший Ревнитель Гаар посидел в неподвижности, потом медленно посмотрел туда, куда устремил свой последний взгляд покойный глава Храма. Там, в маленькой темной лужице, уже подсыхающей с краев, лежала металлическая табличка, заострявшаяся к концам. Она была перемазана в крови. Гаар, поколебавшись, взял ее в руки и тотчас же, глухо вскрикнув, уронил на ступени. «Леннн… ннаррр», почудилось ему в том звуке — протяжном, дрожащем, нежном, — что издал этот предмет, упав на каменные ступени.
Старший Ревнитель по-бычьи мотнул головой, потому что не мог не узнать этот предмет. Его конфисковал жрец Алсамаар в деревне Куттака. Тонкая, небывалая работа. Не то чтобы омм-Гаару никогда не приходилось видеть ничего подобного, просто он догадывался, как и откуда могут браться такие вещи… На табличке была надпись на древнем, почти забытом языке предков: ЛЕННАР. Кажется, тот человек из Проклятого леса говорил, что ему понравилось это имя и он взял его себе, потому что не помнит настоящего. Леннар! Он наносит удары даже здесь, даже сейчас, когда его нет!
Старший Ревнитель взглянул на прозрачный саркофаг, в котором под клубами желтого тумана прорисовывались тонкие контуры женского тела. Согласно древнему преданию, это сама Аллианн, спутница Ааааму, чье истинное Имя неназываемо. Аллианн, Та, для Которой светит солнце! Омм-Гаар вдруг рассмеялся. Глупые суеверия!.. Даже Стерегущий Скверну во что-то верил, раз приволокся умирать сюда, в каменное сердце Храма, к ступеням гробницы этой якобы богини. Интересно, что за девку запихнули в саркофаг? Да еще поставили рядом пустой, якобы предназначенный для САМОГО ААААМУ, пресветлого бога Неба, спасителя. Святая Чета! Как и многие высшие посвященные, Ревнитель Гаар был законченным безбожником. И потому он смело взглянул в лицо той, что лежала в саркофаге, в лицо, скрытое дымкой желтого тумана, и проговорил:
— Ну что ж… Вот, кажется, теперь я — Стерегущий Скверну, глава Храма. Уверен, что Верховный предстоятель в Первом Храме, там, в этой зажравшейся Ганахиде, утвердит меня на этом посту. Кто попрет против традиции? Умершему Стерегущему наследует брат ордена Ревнителей, приписанный к Храму, — тот, что в самом высоком среди всех сане! То есть я, старший Ревнитель Гаар! Посмотрел бы я, кто станет противиться этому! Разве только тот негодяй, чье имя написано на этой злополучной табличке! Посмотрел бы я!..
Ничего. Он еще доберется до отступника и еретика. Он заставит его по капле выдавить из себя Скверну. Через муку, через очищение. Он — новый глава ланкарнакского Храма, принявший последнее дыхание прежнего владыки. Он, омм-Гаар, — Стерегущий Скверну!
