— Завтра утром я установлю двигатель и сделаю пробный вылет.
Капитан Хобарт кивком отпустил его, и Раф с удовольствием сбежал по лестницам и вышел на свежий вечерний воздух. Над горизонтом двумя рядами летели какие-то птицы. По крайней мере они показались ему птицами. Но пилот не стал привлекать к ним внимание остальных. Просто продолжал смотреть им вслед, не испытывая желания присоединиться к экипажу, собравшемуся неподалёку у лагерного костра. Пламя, знакомое и весёлое, согревало тело и душу, словно частица родного мира, перенесённого сюда, на новую планету.
Раф слышал гул голосов. Но отвернулся и направился к флиттеру. Взяв фонарик, пилот проверил сделанную за день работу. Завтра… Завтра он поднимет машину в сине-зелёное небо, сделает круг над морем травы, проведёт короткий испытательный вылет. Это ему точно хотелось сделать.
Но мысль о полёте на юг, к тому расплывшемуся пятну, в котором Хобарт и Лабле опознали город, почему-то вызывала отвращение.
Дальгард, готовясь снова выйти в море, натягивал водонепроницаемый покров на лук. Одновременно он внимательно слушал Сссури.
— Но ведь это даже не слухи прыгунов, — возразил он, вмешиваясь в поток мыслей своего спутника.
«Конечно. Но вспомни: бегуны вчера были очень далеко. Для них одна ночь похожа на другую; они не считают время, как мы, не запасают воспоминания на будущее. Но они оставили свою охотничью территорию и перемещаются на юг. Только очень большая опасность может заставить их так поступить. Это противоречит всем их инстинктам!»
— Итак, когда-то давно, может, месяцы, недели или просто дни назад, из моря пришла смерть, и те, кто выжил, бежали… — Дальгард повторил скудную информацию, которую ночью после долгих уговоров получил Сссури. — Но что это за смерть?
Большие глаза Сссури, серьёзные и чуть усталые, встретились с его взглядом.
«Для нас существует только одна смерть, которой нужно бояться».
— Но ведь есть ещё ящеры-дьяволы… — возразил разведчик колонии.
«Да, встреча со ящером-дьяволом — тоже смерть. Но быстрая смерть, такая смерть может прийти к любому живому существу, даже самому ловкому и осторожному. Для ящера-дьявола всё живое и движущееся — всего лишь мясо, которым можно заполнить зияющую пустоту раздутого брюха. Но в старину мы знали другую смерть, гораздо хуже тон, что несут когти и клыки дьявола. Этой смерти мы и боимся», — водяной поводил пальцами по гладкому древку копья, как будто испытывая своё оружие, готовясь пустить его в ход.
— Другие! — Дальгард произнёс это слово мысленно и вслух.
«Да?» — Сссури не кивнул, но мысль его выразила полное согласие.
— Но ведь раньше они не приходили, с тех самых времён, как сел корабль моих предков, — возразил Дальгард. Он возражал не против рассуждений Сссури, а против самой идеи.
Водяной встал и развёл руки, указывая не только на бухточку, в которой они укрылись, но на весь континент.
«Когда-то всё это принадлежало им. Но они воевали и перебили друг друга, так что осталась малая горстка — зализывать раны и ждать. И прошло множество троек сезонов, прежде чем они вышли из укрытия. Но теперь они вышли и пришли за добычей в место, где хранятся их тайны… Вероятно, за это время они многое позабыли и теперь стремятся восстановить свои знания».
Дальгард положил лук на дно шлюпки.
— Наверное, нам нужно взглянуть на эта самим, — заметил он, — чтобы доложить истину нашим старейшим. Не просто слухи, узнанные от ночных бегунов.
«Верно».
Они вышли в море и повернули нос лёгкого судна на север. Характер местности не менялся. По-прежнему берег ограждали утёсы, в некоторых местах поднимаясь прямо из воды, в других — разбитые у основания волнами. И лишь на вершинах их сидели летающие существа.
На к полудню картина неожиданно изменилась. Широкая река, разрезав стену скал, породила веерообразную дельту, густо покрытую растительностью. В глубине чащи виднелся купол, хорошо знакомый Дальгарду. Его поверхность, без дверей и окон, глянцевито блестела на солнце; на первый взгляд, сооружение казалось нетронутым, словно его хозяева умерли или покинули его только вчера, а не несколько столетий назад.
«Это единственный путь к запретному городу, — объявил Сссури. — Когда-то здесь стояла охрана».
Дальгард уже собирался предложить осмотреть купол, но последнее замечание заставило его заколебаться. Если это одно из укреплений, окружающих запретную территорию, то существует серьёзная опасность попасть в автоматически действующую ловушку, даже столетия спустя.
— Поднимемся по реке? — решение юноша предоставил Сссури, который мог руководствоваться традициями своего народа.
Водяной взглянул на купол; его отношение ясно показывало, что он не хочет осматривать его тщательней.
«У них были машины, которые сражались за них, и кое-где эти машины продолжают сражаться. Эта река — естественный доступ для врагов. Поэтому она должна быть защищена».
При свете солнца зелёная дельта выглядела абсолютно мирно. На берегу рыбачило семейство уткособак, своими широкими клювами животные откапывали в песке водяных червей. Птицы-бабочки танцевали вверху, в восходящих потоках воздуха. Но Дальгард готов был согласиться со своим спутником: опасайся самых лёгких путей. Они глубоко погрузили лопасти вёсел в воду и поплыли поперёк реки, к утёсам на северном берегу.
Два дня пути вдоль берега привели их в большой залив. Дальгард ахнул, когда перед ними открылся вид на порт.
В скале были вырублены карнизы, серией гигантских ступеней тянувшиеся от моря в глубь суши. Каждый карниз был тесно уставлен зданиями, и везде древняя война оставила свои следы. Сами камни кипели, в них застыли пузыри; в полудюжине мест вниз по карнизам стекали затвердевшие теперь реки лавы, снося все сооружения на пути; в этих застывших потоках ярко отражалось солнце.
— Так вот каков твой тайный город!
Но Сссури отрицательно покачал круглой головой.
«Это всего лишь морские ворота к нему, — поправил он. — Здесь начался день огня, и нам не нужно бояться машин; в других местах они нас, без сомнения, ждали бы».
Они вытащили на берег шлюпку и спрятали её в углублении под одним из разрушенных зданий на нижнем карнизе. Дальгард послал мысль на поиск, надеясь установить контакт с прыгуном или даже уткособакой. Но, очевидно, в этих развалинах не было совершенно никаких животных; такое положение дел справедливо и для большинства других разрушенных городов, в которых ему довелось побывать. Фауна Астры сторонится всего, что построено Другими, как бы давно эти руины ни лежали под ветром и очищающими дождями.
