— …Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами, — провозгласил священник, монсиньор Де Фрис согласно подписи внизу экрана.
Мэри, сидя на диване, на котором по ночам спал Понтер, перекрестилась.
— Иисус послан был исцелить раскаявшихся, — произнёс Де Фрис. — Господи, помилуй.
Мэри вместе с собравшимися в церкви прихожанами повторила:
— Господи, помилуй.
— Он пришёл воззвать ко грешным, — сказал Де Фриз. — Христе, помилуй.
— Христе, помилуй, — повторила Мэри вместе со всеми.
— Он молится за нас одесную от Отца. Господи, помилуй.
— Господи, помилуй.
— Господи всемогущий, помилуй нас, — сказал Де Фриз, — прости нам грехи наши и дай нам жизнь вечную.
— Аминь, — сказали прихожане.
Чтение было из Книги Иеремии; читала чернокожая женщина с коротко остриженными волосами в пурпурном одеянии. Позади неё великолепное витражное окно изображало Иисуса с нимбом, апостолов и взирающую на них сверху Деву Марию. Мэри не могла сказать наверняка, почему ей захотелось прослушать мессу именно сегодня. В конце концов, не ей требовалось отпущение грехов…
Заиграл орган; молодой мужчина запел «Спаси меня, Господь, в твоей святой любви…»
Мэри не сделала ничего дурного. Она была жертвой.
Причастие продолжалось; теперь монсиньор читал из Евангелия от Луки:
— «Вели, чтобы оба мои сына сели один по правую, а другой по левую руку от Тебя в Твоем Царстве…»
Конечно, Мэри знала историю, которую декламировал священник — о женщине, которая молила Христа по дороге в Иерусалим; она помнила контекст. Но слова продолжали эхом звучать у неё в голове: оба мои сына сели один по правую, а другой по левую руку от Тебя…
Возможно ли это? Возможно ли, чтобы два человечества мирно жили бок о бок? Каин был земледельцем; он выращивал зерно. Авель был скотоводом, он выращивал овец на заклание. Но Каин убил Авеля.
Священник теперь разливал вино.
— Благословен Ты, Господи, Боже вселенной; по щедрости Твоей Ты дал нам вино — плод лозы и трудов человеческих, — и мы приносим его Тебе, чтобы оно стало для нас питием спасения…
— Молитесь, братья и сёстры…
— Воистину достойно и праведно, должно и спасительно нам всегда и везде благодарить Тебя, Святой Отче, через Иисуса Христа, Сына Твоего Возлюбленного, посланного Тобою Спасителя нашего и Искупителя…
— Господь наш Отец, мы удалились далеко от Тебя, но через Сына Твоего вернул Ты нас…
— Поэтому молим Тебя: oсвяти эти дары силой Духа Твоего…
— Примите и вкусите от Него всё, ибо это есть тело Моё, которое за вас будет предано…
— Примите и пейте из неё все, ибо это есть чаша крови Моей нового и вечного завета, которая за вас и за многих прольётся во отпущение грехов…
Как Мэри хотела оказаться сейчас в церкви с прихожанами, принимающими причастие. Когда церемония закончилась, она снова перекрестилась и встала.
И только тогда заметила Понтера Боддета, который стоял в дверях и смотрел на неё с приоткрытым от удивления бородатым ртом.
— Что это было? — спросил Понтер.
— Как долго вы здесь стоите? — набросилась на него Мэри.
— Некоторое время.
— Почему вы ничего не сказали?
— Не хотел вас тревожить, — ответил Понтер. — Вы казались такой… поглощённой происходящим на экране.
Мэри подумала, что, в каком-то смысле, узурпировала его комнату — она сидела на диване, на котором он спал. Понтер вошёл в кабинет Рубена и шагнул к дивану, видимо, собираясь сесть рядом с ней. Мэри отодвинулась на дальний от него край и оперлась спиной о мягкий диванный валик.
— И всё же, — сказал Понтер, — что это было?
Мэри слегка приподняла плечи.
— Церковная служба.
Компаньон Понтера загудел.
— Церковь, — пояснила Мэри. — Место для, гм… поклонения.
Снова гудок.
— Религия. Поклонение Богу.
Хак заговорила собственным, женским голосом.
— Простите, Мэре. Я не знаю значения ни одного из этих слов.
— Богу, — повторила Мэри. — Существу, сотворившему вселенную.
Какую-то секунду лицо Понтера сохраняло нейтральное выражение. Но потом, видимо, после того, как Хак закончила переводить, его золотистые глаза округлились. Она заговорил на своём языке, и Хак перевела мужским голосом:
— Вселенную никто не сотворял. Она существовала всегда.
Мэри нахмурилась. Она подумала, что Луиза, которая как раз поднималась по лестнице, ведущей в подвал, с удовольствием объяснила бы Понтеру теорию большого взрыва. Мэри же ответила лишь:
— Мы верим в другое.
Понтер покачал головой, но, по-видимому, решил не вдаваться в подробности. Однако же и уходить от темы не спешил.
— Тот человек, — сказал он, указывая на телевизор, — говорил про «жизнь вечную». Ваш народ владеет секретом бессмертия? У нас есть специалисты по продлению жизни, и они давно пытаются найти способ…
— Нет, — сказала Мэри. — Нет-нет. Он говорит о Небесах. — Она подняла руку в предостерегающем жесте и успешно предотвратила очередной гудок Хак. — Небеса — это место, где мы предположительно будем существовать после смерти.
— Это оксюморон. — Мэри молча восхитилась мастерством Хак. Понтер на своём языке явно произнёс несколько слов, должно быть, что-то вроде «терминологическое противоречие», но компаньон сообразил, что в английском существует отсутствующий в неандертальском способ выразить эту мысль более коротко.
— Ну, — сказала Мэри, — не каждый человек на Земле — на этой Земле, понятное дело — верит в жизнь после смерти.
— Большинство?
— Ну… думаю, да.
— Вы?
Мэри нахмурилась, размышляя.
— Да. Полагаю, да.
— Основываясь на каких свидетельствах? — спросил Понтер. Тон его неандертальского голоса оставался нейтральным; он не насмехался.
— Ну, говорят, что… — она замолкла. Почему она верила в это? Она — учёный, рационалист, человек, мыслящий логически. Конечно, её религиозное индоктринирование произошло задолго до того, как она получила биологическое образование… В конце концов она просто пожала плечами, понимая, что любой объяснение будет неадекватным. — Так записано в Библии.
Хак загудела.
— Библия, — сказала Мэри. — Святое Писание. — Би-ип. — Священный текст. — Би-ип. — Почитаемая книга, содержащая моральное учение. Первая её часть — общая у моего народа, называемого «христиане», и у другой крупной религии — иудеев. Во вторую часть верят только христиане.
